Мысли старика

Город был не очень большим. И расположен город в замечательном месте: на берегу моря. Близость моря и была причиной почти постоянно прохладной погоды. Город утопал в зелени. Прекрасный приморский парк тянулся вдоль всего побережья. В самом городе -  множество уютных скверов и сквериков с бесчисленными скамейками. Никуда не спешащему человеку было где посидеть, отдохнуть.
Но этот сквер был расположен наиболее удачно ( впрочем, кому как). В самом центре города, на пересечении главной улицы и площади. Если вы сядете здесь на скамеечку, то справа от вас находится Центральный универмаг. Неширокая улица, прямо перед вами, вправо упирается в площадь, а влево – вскоре исчезает за поворотом. Несколько недавно построенных зданий из стекла и бетона, растворяются среди невысоких домов и домиков.
Прямо перед вами – автобусная остановка на той стороне улицы. Это недалеко и можно очень хорошо разглядеть людей, ожидавших автобус. Но главная прелесть вашей скамейки была в том, что она стояла у самого края пешеходной дорожки. Если вы сидите, откинувшись на спинку и вытянули ноги перед собой, то вам придется их иногда поджимать, чтобы пропустить идущих мимо. А если вы еще и любите разглядывать людей, лучшего места и не подыскать! Мамы с колясками, молодые люди в обнимку, старички с палочками – все проходят так близко к вам, что можно видеть каждую морщинку на лице, каждую складочку на одежде.

Сегодня эта скамейка не занята: было раннее утро. Утро замечательного летнего дня; по всем признакам – дождя сегодня не ожидалось. Старик увидел свою скамейку издалека и невольно облегченно вздохнул: вот и прекрасно... «Ты свободна и как будто ждешь меня... Ну, привет, милая, давненько я здесь не был...»
Он сел. Посмотрел вправо, влево: людей было немного. На автобусной остановке стояло несколько человек. Редкие машины проезжали по дороге. Главную площадь пересекал трамвай. Через несколько скамеек от него, сидела молодая женщина – она курила сигаретку, задумчиво покачивая свободной рукой коляску с ребенком.
«Вот и отличненько, вот и ладненько. - улыбнулся старик про себя, - Сегодня суббота, скоро моя улица оживет и я получу то, чего ждал так много лет. Когда же я сидел здесь в последний раз?»
Он облюбовал эту скамейку еще тогда, когда был совсем молодым человеком. «Мне было тогда лет 25-26...да, примерно так. Город я покинул, в 45...Стало быть, я на тебе, милая, просидел почти двадцать лет... Лихо!»

В этом городе он родился. Школа; многочисленные спортивные секции и высокие результаты в спорте, которых он достиг; участие в одной из наиболее активных, молодежных группировок с беспрерывными драками по всему городу, а затем женитьба на одной из самых красивых девушек города (хотя они прожили вместе всего четыре года), сделало его почти знаменитым.
Он работал в мартеновском цехе, на металлургическом заводе резчиком металла; работа была сменная и времени свободного хоть отбавляй. В то время он совершенно не употреблял алкоголя. Пил только «чефир»; время от времени принимал наркотики, но до морфина не осмелился добраться – он был не глуп и опасался привыкания. Знал всех наркоманов в городе, а их было не так уж и мало. В то далекое время совсем было нетрудно добывать различные таблетки, официальной наркомании не признавалось и их покупали в обычных аптеках.
Он обожал книги, читал их запоем и помногу; везде его можно было увидеть с книгой подмышкой. Читал все подряд, но его самым любимым писателем был все-таки Александр Грин. Вместе с героями Грина он бороздил моря и океаны (и попал служить на далекий Северный флот); был контрабандистом (и стал им впоследствии); мысленно был
героем красивых любовных историй (и это тоже с ним случалось).
Наркотики и романтика привели его в компанию воров. Наверное, как и везде, у воров этого города была своя, особая квартира, которую, как и везде, называли «малиной». Его здесь принимали, как своего. В уголке для него стоял отдельный стул, на маленьком столике – кружка; самодельный кипятильник – «трактор».
Он садился, заваривал свой «чефир» и не спеша потягивал напиток, слушая их разговоры. Его не стеснялись, при нем «обмозговывали» предстоящие дела, иногда даже приглашали присоединиться; он отказывался, но, время от времени, ходил с ними и наблюдал за действиями карманных воров. Восхищался их ловкостью (хотя все они, один за другим, попадали в тюрьму) и удивлялся ротозейству людей, которых обкрадывали посреди бела дня.
Да. Но по – настоящему популярной личностью в городе он стал, когда облюбовал для себя вот эту самую скамеечку. Здесь он проводил все свое свободное время, если не спал. Всегда с книгой, всегда с термосом, в котором был его «чефир», всегда на одном и том же месте.
Возможно, вас пугает этот «чефир», возможно, вы что-то слышали о нем нехорошее? Уверяю вас, это совсем не так. Это просто очень крепко заваренный чай без сахара. Сначала он действует на вас возбуждающе, но очень скоро вы полностью успокаиваетесь, расслабляетесь и начинаете поглядывать по сторонам. Начинаете совсем по-другому видеть то, что вас окружает.
Так вот, люди так привыкли к тому, что он постоянно здесь, что стали подсаживаться к нему, рассказывать новости; даже стали использовать его как почтовый ящик. «Увидишь Н**, скажи, что я в баре...» - говорили ему. Он был в курсе всех событий в городе; знал в какой магазин недавно подвезли вино (поверьте, в те времена завоз вина в магазины был действительно событием) и мог выслушать любого собеседника. Сидел, просто кивал головой, иногда поддакивал, но не был сплетником. Он был занят единственно важным для него делом – разглядывал людей – никакая беседа ему не мешала предаваться этому занятию.

«Сейчас мне восемьдесят, - устраиваясь на «своей» скамеечке поудобнее и поглаживая ее рукой, подумал старик, - значит, я не сидел на тебе, милая, тридцать пять лет. Это – срок! А город похорошел, хотя и мало изменился. Скоро улица наполнится людьми. Понятно, люди пойдут мимо меня совсем другие; суть их, понятно, не изменилась, но все равно интересно!».
Старику еще не было восьмидесяти, тут он слегка опередил события, день рождения у него будет только завтра. Он специально приехал сюда для празднования, если можно так выразиться, своего дела. Дело же его состояло в посещении...впрочем, это будет только завтра, а сегодняшний день он проведет на «своей» скамеечке...

Старик...старик... Я все время употребляю это слово, но ведь это не совсем верно...Он совершенно не производил впечатление старого человека. Вы бы дали ему от силы лет так шестьдесят, не больше... Вот он сидит прямо перед нами: откинулся на спинку скамьи, правая нога согнута в колене и лежит щиколоткой на левой, правой рукой облокотился на спинку, левая покоится на согнутой ноге. Моложавое лицо, совершенно не тронутое морщинами, ясные, зеленоватые глаза глядят перед собой спокойным взглядом... Вся поза его тела говорит вам, что он еще силен и гибок. Никаких признаков ожирения и старческой обрюзглости. В общем, крепкий мужчина лет шестидесяти.
Как раз в этом возрасте, ему в руки попалась малюсенькая книжка Питера Кэлдера «Секреты омоложения». Попалась совершенно случайно: он давно перестал читать новые книги. Книжные же магазины, по давней привычке, посещал всегда. Ничего не покупал, просто стоял у книг и просматривал названия. «Ничего нового, - с горечью думал он всегда, - да и откуда ему, этому новому, взяться? Только «любовные» романы растут, как
грибы. Вон их сколько стоит, ждут своих читательниц. Чтож, если их кто-то читает, для них и написаны».
«Секреты омоложения» почему-то именно среди этих романов и стояла.
«Странно, - подумал он в тот момент, - секреты омоложения что, в занятиях сексом? Насколько мне известно, это самое занятие и старит людей. Странно!». И попросил продавца показать ему книжку. Пробежал глазами по рисункам, которых в этой тонкой книжице было много, пожал плечами и купил ее.
Приехав домой, он сразу же принялся за книжку. Не читал ее, а просто пробегал глазами по страницам. Многолетняя привычка к чтению выработала у него умение не читать, а смотреть на страницы. Книга, в основном, состояла из описания упражнений и рисунков к ним. Предисловие к последнему рисунку и остановило его взгляд. Он остановился, прикрыл глаза, снова открыл их и внимательно прочитал заинтересовавшую его фразу.
Последнее упражнение, как писал автор, было самым сложным и требовало от занимающегося полного отказа от сексуальных услад.
«Хммм, - усмехнулся он, - вот в этом что-то есть! Как раз для меня. Интересно! Почитаем, почитаем...».

Теперь настало время описать место, где наш герой жил последние тридцать пять лет. Довольно любопытное место, я вам скажу!
Если мы идем по дороге, по сельской дороге, я имею в виду, то мы подойдем к лесу. Дорога нас ведет прямо в этот самый лес. Пройдя совсем немного, мы увидим перед собой дом. Неожиданно для вас, но это двухэтажный дом! Оригинальный вид этого дома, останавливает ваш взгляд. Телевизионная антенна на крыше, еще одна – телефонная, она же служит и для интернета. Это – странно. Откуда здесь электричество?
Дом стоит на поляне посреди леса. Небольшой хлев и летняя кухня, туалет, вот и все постройки. Но вокруг дома высажены цветы, построены бетонные дорожки – все чисто и аккуратно. Добавим, что ни перед, ни за домом вы не увидите никакого другого жилья. Это – тупик!
Если повезет, иногда перед домом можно встретить симпатичного, черного котика. Вот и все! Полная тишина и безмятежный покой царят здесь! А воздух какой!

Он переехал сюда, имея только палатку за спиной и ящик с инструментами в руках. А уже и поляна и дом, все – плоды и дело его рук. Ему было некуда спешить, все строилось потихоньку-полегоньку, из того, что удавалось достать. Продавал лес, на вырученные деньги жил и обустраивался. Покинув город, он получил то, к чему стремился – одиночество. Электричество, телевидение, интернет – все это пришло к нему потом, с годами. А сначала, как только у него появлялись деньги, он мчался в небольшой городок, в двадцати километрах, покупал книги. Теперь Гомер и Аристотель, Платон и Конфуций, Плутарх, Овидий, Светоний, Аристофан и Ветхий Завет были его собеседниками...И его любимый Александр Грин!

Улица постепенно наполнялась людьми. Все они двигались в одну сторону, ведь сегодня суббота, народ шел на побережье загорать. Весьма любопытный способ убить день. Можно было, конечно, и там наблюдать за людьми, но это слишком утомительно: стоя на месте, мало что увидишь, а ходить взад-вперед по берегу – ноги сотрешь. Да и смотреть особо было не на что...Народ валяется на своих подстилках, сгорая на солнце; дефилирует по берегу, демонстрируя свои купальники и поглядывая на таких же, как они сами; играют в волейбол; пьют пиво или еще что, покрепче, а вечером, усталые и опустошенные бредут по домам. Не на что смотреть! Не подходить же к каждому...

Здесь – другое дело! Внимание старика привлекла молодая мама с двумя детьми – они тоже двигались в сторону пляжа; дети шалили, мама сердито покрикивала на них; вот она,
не выдержав, в сердцах, шлепнула старшего мальчика по затылку...
«Вот-вот, - рассеянным взглядом старик проводил их взглядом, - они тебе мешают...мешают идти в никуда, где ты будешь ничего не делать...лежать бесполезно на своей простыне; но ведь...они и там будут шалить, дети же; ты и там на них будешь покрикивать? Может, они и дома шалят? Ты и там... Тогда зачем они тебе?».
Вопрос о детях всегда сильно расстраивал этого человека.
«Бедные, несчастные создания! Вы-то здесь при чем? Вас никто не спрашивал и вы никого не просили; зачем вы в этом мире? Что вас ждет? Если вы не станете пьяницами и не ввяжетесь в какую-нибудь бессмысленную драку и вас не посадат в тюрьму; если вас не собьет насмерть какой-нибудь пьяный лихач на шикарной машине, а так ведь тоже бывает...»

Невольно его память вызвала одну, ему знакомую семью. Когда-то он эту семью хорошо знал, они даже дружили... У них было трое детей. Старшая девочка ничем особым не выделялась; младшим в семье был шестилетний мальчик и про него еще ничего нельзя было сказать определенного; а вот средняя дочь была ребенком просто замечательным! Очень живая, веселая девочка успевала все. Отлично училась, очень много читала и знала наизусть Пушкина; к своим девятнадцати годам, она говорила на четырех языках; обладала просто энциклопедическими знаниями и ко всему прочему, занималась плаванием и обещала стать выдающейся спортсменкой; она была студенткой педагогического института, куда поступила без экзаменов – как победительница конкурса по немецкому языку.
Она переходила улицу, когда ее сбила бешено мчавшаяся «Порше»...удар был сильнейшим, но не убил ее: она еще три месяца прожила, находясь в состоянии комы.

Он вспомнил ее похороны. Вспомнил ее родителей, своих друзей...По-разному сложилась их жизнь впоследствии: мать ее потихоньку стала спиваться, а отец омертвел и жил вне этого мира. Через много лет они расстались; что стало с мамой, старик не знал, а отец этой девочки дождался пока у убийцы родился сын, дал ему подрасти, потом хладнокровно расстрелял всю их семью, вместе с дедушкой и бабушкой и покончил жизнь самоубийством. Было много шума и старик узнал об этом из газет...

«Да, - мысли старика вернулись к детям, - да, если вас не собьет машина, то кем вы станете? Золотой молодежью, прожигающей время в ночных клубах или знаменитым ученым, открывшим тайну размножения обезьян? Может, бухгалтером на мясокомбинате, сатанеющим от цифр и от беспрерывной бойни? Кассиром, тупо разглядывающем грязные руки рабочих, тянущихся за своими деньгами, которые вы тоже, кстати, ненавидите? А, может быть, вы уедете за границу, найдете себе там работу и будете стоять за бесконечным конвейром, накладывая зелень на какие-нибудь такие же бесконечные сэндвичи? По ошибке своей молодости или, не дай бог, по пьянке, а, что еще хуже, по любви, которая, как это часто бывает, куда-то уходит, нарожаете детей и будете таскать их на пляж, где будете кричать и ругать их, потому что они мешают вам загорать?
Зачем дети человекам?».
И мама и дети давно ичезли; другие люди шли мимо него, но он лишь провожал их взглядом, продолжая додумывать свою мысль.
«А, может, как высказалась одна его знакомая... Просто для того, чтобы увидеть его рожицу, захотела и родила! Чтож, так тоже бывает...».

От его брака с той девушкой, из далекой молодости, у него детей не было. Потом горе  друзей, хоронивших дочь, так потрясло его, что он принял твердое решение своих детей не иметь. А дальше полное одиночество все определило уже окончательно.
«Я допускаю появление ребенка только в одном случае, - подвел итог своим невеселым
размышлениям этот странный старик, - это – для ухода за собой в старости! Только полностью осознав, на что иду, я завел бы дитя. Совершенно не важно, буду я женат и счастлив в семейной жизни или разведусь...Дав жизнь ребенку, я полностью откажусь от «светского» и посвящу себя одной цели: воспитать его! Именно воспитать, а не вырастить.
16 – 18 лет моей жизни для этого – это аванс ребенку, который он вернет мне, когда понадобится его помощь. Если я сделаю это правильно и честно, я получу эту помощь!».

День, между тем, подвигался к полудню. Люди все шли и шли мимо старика: все одеты по-летнему. Старик повернул голову направо – к нему приближалась молодая, очень красивая, стройная девушка. Внимательно разглядывая ее, старик восхищенно подумал: «Нет, что ни говорите, а самое совершенное и прекрасное творение богов – женщина! Вы только поглядите на эту девушку...».
Но развить свою мысль ему помешал проезжавший мимо свадебный кортеж. Кавалькада разнаряженных машин медленно проезжала по улице в сторону моря. Там, на высоком берегу, стоял памятник погибшим рыбакам и было традицией останавливаться там и класть цветы. Памятник изображал женщину, всматривающуюся далеко в море.
«Вот еще одно чудо нашей жизни: свадьба. Какое событие! Сколько людей к нему готовятся! Где-то накрыты столы, возможно, у них просторный дом, а может, столы накрыты в ресторане. Это – не важно. Важно то, что разгоряченные напитками люди, будут желать молодым счастья и самозабвенно кричать им «Горько!». Какой день! Интересно, впомнит ли о нем молодой муж, когда придет с работы пьяный вдребезги и примется избивать свою возлюбленную? Вспомнит ли этот светлый день муж, ставший успешным бизнессменом и занимающийся «любовью» со своей секретаршей где-нибудь в отеле, в Турции? Будут вспоминать этот, полный любви день, злые и растерзанные супруги, когда в зале суда станут поливать грязью друг друга; будут с пеной у рта оспаривать их шикарный дом или простую двухкомнатную квартиру; делить ребенка? Нет, - горько думал старик, - праздновать и радоваться на свадьбе, это то же самое, что и, засыпав кое-как в грядки семена овощей, вернуться в дом и начать отмечать праздник урожая! Еще большой вопрос: вырастет ли у него что или зачахнет, потому что у него нет времени полить растения? Впрочем, иногда ведь вырастает!...»...

Как бы отвечая на его мысли, мимо его скамейки медленно шли старичок со старушкой. Чистые и опрятные, они шли, поддерживая друг друга под локоть. Выглядело это очень трогательно.
«Как мило! – он смотрел только на них, не обращая внимания на остальных прохожих, - В прохладу парка, наверное, направились. Я о вас ничего ведь не знаю... Но предположить могу! И предположить я могу очень многое! Вдруг вы вместе еще со школьной скамьи? Так ведь бывает? Бывает. Правда, очень-очень редко. Тогда – в добрый путь!
Или это у тебя, старичок, уже четвертый брак? А ты, старушка, счастлива уже в седьмой раз? Два первых мужа тебя бросили, трех ты похоронила, а с шестым, гражданским мужем, вы расстались тихо и мирно? Что же. Любви все возрасты покорны, так люди говорят. В таком случае, иди, шаркай потихоньку, наслаждайся! Жизнь – злая, итог – неумолим! Желаю вам умереть в одну ночь...».

Старички медленно удалялись. Он все еще смотрел им вслед, думая о том, что скорее всего, они – его сверстники.

Пару старичков заслонила другая пара. Совсем молодые ребята приближались к нему. Они шли в обнимку, совершенно не обращая внимания ни на что. Одна рука парня лежала у девушки чуть ниже бедра, другая – на ее груди...они целовались...
«Вот, пожалуйста, - подумал он холодно, - посмотрите на них! Им принадлежит мир! Но как узок этот их мир. Твой мир, парень, сейчас сосредоточен только на груди твоей
подруги. Скорее всего, секса между вами еще не было, иначе ее грудь и губы так не интересовали бы тебя. Да и негде вам, бедным...Ага!»
Парочка свернула с пешеходной дорожки и направилась к автобусной остановке. Кроме всех прочих, от этой остановки уходил один маршрут, который вел в пригород. Там тоже было взморье, но был там и лес, который подступал прямо к дюнам. Отличное место для уединенных пар!
«Вот там ты и получишь то, что составляет смысл жизни человека. Если ты ее любишь, то, возможно, получишь его еще раз; если сильно любишь, то и еще раз – ведь ты молод.
Женщина – вынослива! А, если ты ей лжешь, то заскучаешь; будешь лежать на песке и думать про своих корешей, которые в это время собрались на пляже и пьют пиво, обсуждая вчерашнюю дискотеку. А может они пьют и вино, хотя в такую жару... Остановитесь, ребята, вернитесь сюда, ко мне! Подойдите к моей скамейке и посмотрите внимательно!».

К нему, на свободное место, устроилась очень странная пара. Таких людей он встречал еще в далекой молодости. Называл их «синими людьми». Мало что изменилось и они еще существуют. Чтож, они – часть нашей жизни, следовательно и мы должны на них взглянуть.
Первое, на что вы обращаете внимание – вас нет – они вас не видят! Вас - нет, сквера - нет, автобуса - нет, людей, вокруг них – нет. Каким-то непостижимым образом, они обнаружили эту скамейку и преспокойно устроились. Если вы не торопитесь и не испытываете отвращения, а старик его не испытывал и никуда не торопился, то вы, вместе с ним их попробуете рассмотреть...
«Потрясающе! – думал в это время он, глядя на них, - Потрясающе! А ведь и они когда-то были молодыми ребятами и ходили по улицам, целовались, обнимались...любили! куда все делось? Просто какие-то бесполые существа! Где-то удалось им сегодня разжиться вином...повезло...с таким же результатом, они бы глотали и одеколон или какую-нибудь дрянь, вроде жидкости для очистки стекол».
Что-то похожее на рубашку было надето на того, кого принято считать мужчиной; штаны,
не видевшие стиральной машинки от сотворения; на босых ногах – драные штиблеты.
На той, что когда-то была женщиной (а вдруг и осталась... да еще и выполняет функцию, предназначенную ей матерью-природой, - вздрогнув от отвращения, подумал старик), надета блузка с коротким рукавом и даже юбка, из-под которой виднелись, непостижимым образом сохранившиеся (с прошлого тысячелетия, - добавил он) тряпичные рейтузы.
Их ноги, руки и лица давно забыли, что такое мыло...
Портвейн, который эта пара достала из такой же грязной авоськи, они спрятали в, неизвестно откуда появившийся, бумажный кулек и преспокойно принялись пить из горлышка.
«Ну, надо же! – восхитился старик, - Они, оказывается, понимают, что это нехорошо!
Остановитесь, ребята, вернитесь и подойдите сюда! – он посмотрел, на уже переходящих дорогу, молодых людей, - Возможно, рядом со мной сидит ваше будущее...Тьфу-тьфу! Да охранит вас от этого судьба мерзопакостная!».

Он расстроился. Несколько мгновений он не видел перед собой ничего. Глаза его были пусты.

«Назад! Назад, домой, - мысль кричала откуда-то из глубины, - Туда, где чисто и спокойно; туда, где со мной только давно умершие люди. Как счастливы мёртвые!!! Они давно успокоились и не пытаются перестроить этот неперестраиваемый мир; их никто уже не обидит, не нагрубит и не ударит; они давно получили свою смерть. Но, - глаза его начинали снова проясняться, - посмотри снова на улицу, посмотри чуточку другими глазами, ведь не одна же грязь вокруг! Вон, сколько красивых людей! Идут, кто куда,
настроены доброжелательно и миролюбиво, не помышляя о плохом. Хочется думать, что, вот где-то, например, в Америке, есть такой же скверик, по которому не спеша ходят такие же мирные люди. Мирные семьи; папы и мамы баюкают своих младенцев или играют, вместе с уже подросшими мальчуганами и девочками, в песочницах. Наверное, и в Австралии и, где-нибудь, в Аргентине, то же самое.
Так, откуда же берутся эти чертовы, бесконечные войны?! От Всемирного Потопа, эти, ничего такого не желающие человеки, беспрерывно уничтожают друг друга! Бред какой-то! Ведь вот, мимо меня идет семья: папа ведет за руку мальчика, лет пяти, а мама катит колясочку. Папа наклонился и что-то ласково говорит сыну...»

- Боже! – раздался голос, - Глазам своим не верю! Да ты ли это, Н***? – его назвали именем из далекой молодости. Он поднял глаза и вгляделся в человека, стоящего перед ним. Довольно помятый старичок опирался на палочку. На лице его явно можно было разглядеть следы вчерашнего пиршества. Прошла минута, пока нашему герою удалось узнать его. В той, далекой жизни, он был парнем из их группировки. Его нельзя было назвать красавцем, в прямом смысле, но, к зависти многих, в те времена он пользовался бешеным успехом у девушек. Все мы его уважали за отчаянную смелость и умение драться.
- На своем месте и, чтоб мне пропасть, ты почти не изменился! Ведь ты исчез из нашей жизни, погоди, когда ж это было...- он опустился рядом. – Слушай, за такую встречу надо выпить! У меня тут есть какие-то копейки...-
- Не беспокойся об этом, - старик достал из небольшого портфельчика бутылку пива, - Как знал, сберег вот. – Он протянул своему товарищу бутылку. Тот, привычным движением, открыл ее об скамейку и сделал жадный глоток, секунду подумал, не сделать ли еще один, но передумал и вернул бутылку.
- Все-таки, давай возьмем портвейну, добавишь? –
- Дабавлю, конечно, но чуть позже. Я, видишь ли, уже давно ничего кроме пива не пью. Пока расскажи, как ты?-
- Как я? – он даже удивился и автоматически снова протянул руку за бутылкой. – Как я...Да никак! Ковыряюсь вот...-
- Женат? Дети есть? – не сделав ни глотка, старик вернул бутылку.
- Женат? – его собеседник снова удивился, - Был. Был женат...аж четыре раза. От каждой по ребенку, - он обвел рукой в воздухе город, - Взрослые уже. Где-то здесь живут...Слушай, давай портвейну, а? Что это пиво? – повертев пустой бутылкой перед собой, бросил ее в стоявший рядом мусорник, - Я сбегаю...
Старик протянул бывшему товарищу бумажку, тот, неожиданно быстрым движением, схватил ее и оживленно воскликнул: - О-оо, тут нам хватит...- не уточнив, кому – нам, он направился в сторону универмага...
Слушай, - негромко окликнул его наш старик, - А как ты умирать собираешься? Ведь скоро уже? –
- Умирать? – тот в очередной раз удивился, - Ну, ты даешь! Как я буду умирать? Да хрен его знает, как все, так и я. Обыкновенно, - со спины было видно, как он повертел пальцем свободной руки у виска. И удалился. Больше он не вернулся. Наверное, встретил таких же. С ними можно было обсудить вчерашнюю выпивку, это было интереснее, чем какая-то глупая смерть.

«Вот-вот», - мысли его, как это часто бывало в последнее время, повернулись к смерти.
«Люди совсем не думают о смерти, хотя, как мне кажется, это самое важное событие в жизни каждого. Оно – окончательное! После него – пустота. Разве не важно, как это событие произойдет? Я принял твердое решение сам уйти из этой жизни.
Совсем не собираюсь полагаться на случай. Придет ли ко мне успокоение во сне или злая судьба прикует меня к постели?
На завтрашний день у меня сил хватит, а потом я стремительно начну стареть. Так пишет книга, но, надеюсь, у меня хватит сил добраться до дома и рука моя не на столько ослабеет. А завтра... Я пришел в этот мир от женщины, так пусть же женщина и останется моим последним воспоминанием!».

Такие приятные мысли не мешали ему разглядывать женщину, уже некоторое время сидевшую рядом с ним на скамейке.
Она была красива. «Чем-то красива, - поправил он себя. Женщина качала на руках грудного младенца. Делала она это совершенно отрешенно, крепко задумавшись, глаза ее были устремлены в пространство. «Ей – лет сорок, может, чуть больше, - думал старик, - Бабушка или – поздний ребенок? Она не прибалтийка, это бросается в глаза сразу. В этом городе есть санаторий и там отдыхает множество бабушек, но...с ребенком?».
Как раз, в этот момент, ребенок захныкал и мама, совершенно не стесняясь присутствия, рядом сидящего человека, принялась кормить ребенка грудью.
- Простите меня, - обратился к женщине этот странный старик, - Вы, я вижу, приезжая. Я тоже в этом городе...- тут он запнулся. Хотел сказать, что случайно, но это было не так и он подобрал другое слово, - Гость. Завтра я отсюда уеду. –
- Ну, а я вчера сюда приехала, а уеду сегодня вечером. И зачем я ехала! – неожиданно воскликнула она.
- Расскажите. –
То ли его участливый голос, то ли отвечая сама себе, но она продолжала: - Мы познакомились в интернете. Год переписывались и я влюбилась. Не знаю, как это получилось, ведь мне было известно, что он женат, что у них есть дети. Не понимаю на что я рассчитывала, но...видите, я здесь. Мы провели ночь...у нас все было...а утром он попросил меня уехать и вернулся в семью. Вот и вся любовь! Бред какой-то! Теперь я уже и не уверена, а есть ли она вообще, эта любовь...Может, моя любовь – вот она, у меня на руках? Дома у меня есть еще дети. Вот и поехали домой, мой золотой! – женщина ласково поцеловала малыша и не дожидаясь ответа, даже не посмотрев на того, с кем разговаривала, встала и медленно пошла в сторону гостинницы.
«Два назначения у женщины в этом мире, - спокойно думал старик, провожая ее взглядом, - Рожать и любить мужчину. Если первое удается почти всем, то со вторым – у людей большие проблемы. От сотворения мира люди спорят о любви. Но к единому мнению так и не пришли. Половина людей, с пеной у рта, доказывает, что она есть, а вторая половина устало отмахивается – да нет ее. Ждете Судного дня? Вот, когда он настанет, тогда и закончатся ваши споры. Но это меня уже не касается».

Старик с хрустом потянулся и огляделся. Наступал вечер. Теперь народ шел в обратную сторону. Люди покидали пляж и расходились по домам, где их ждала, у каждого своя, жизнь. Он тоже встал и пошел в гостинницу. Этот день закончен, завтрашний принадлежит ему!

Утром он встал, умылся, оделся и подошел к зеркалу. Внимательно оглядел себя и неожиданно громко рассмеялся: - «Перестань, никто там оценивать тебя не будет». И он спустился в ресторан, где плотно и с удовольствием позавтракал. Через некоторое время он был в парке. Стоял перед старинным двухэтажным домом. До революции здесь вершили свой промысел проститутки. Потом, на долгие годы, он перешел в собственность санатория. Но...колесо снова повернулось и они вновь обосновались в этом здании.
Это был дом терпимости.
Он вошел. В просторном холле стояли кадки с цветами, несколько столиков, вокруг которых расставлены стулья; за отдельным столом сидела женщина. Она тут же встала и
вышла ему навстречу.
- Доброе утро, - вежливо и доброжелательно произнесла она, - можем ли мы вам чем-нибудь помочь?
- Надеюсь – да, - также улыбаясь ответил он, - Мне нужна женщина.
- Это понятно, иначе вы бы не пришли сюда. Но, может быть, у вас есть, - она снова мягко улыбнулась, - какие-либо пристрастия? Молодая, блондинка или брюнетка? Возможно, что-то, - тут она чуть замялась, но еще раз улыбнувшись, продолжала, - какое-то особое пожелание?-
- Молодых оставьте для молодых или...для глупцов. Мне нужна ЖЕНЩИНА, -выделил он это слово интонацией. – А цвет волос значения не имеет. Особое пожелание, вы спрашиваете, да, оно у меня есть.
Произнося эти слова, он внимательно смотрел на стоящую перед ним женщину. Когда-то она была очень красива, это можно было разглядеть и сейчас. На вид ей  - лет сорок пять – пятьдесят. Хорошая фигура, чуть полновата в талии...Но главная ее привлекательность была в глазах. Взгляд спокойный, все понимающий, в уголках глаз – улыбка.
Он не был стеснительным человеком, знал, зачем сюда пришел, но именно эта улыбка и помогла ему ответить очень спокойно.
- Я не собираюсь быть активным, вернее, я, наоборот, собираюсь быть совсем неактивным. Я собираюсь познать все, на что способна настоящая женщина. За этим сюда пришел и надеюсь это получить. Для этого, моего особого пожелания, как вы понимаете, цена не имеет никакого значения.-
Она вскинула на странного посетителя глаза и внимательно смотрела, задумавшись о чем-то своем.
Наконец она приняла решение.
- Думаю, что вам можно помочь. Могу ли я быть той, кто окажет вам эту услугу?-
Он глядел на узорчатый потолок. Но уже знал, что не надо ему вновь смотреть на эту женщину, чтобы сказать «Да». Поэтому он кивнул головой.
Женщина подошла к столу и нажала на звонок. Откуда-то, из глубины коридора, появилась молодая девушка.
- Побудь на моем месте, пока я не вернусь, - сказала она ей и подошла к нему. Подала ему согнутую руку, он взял ее под локоть и они ушли.

«Альфа и Омега, начало и конец аз есмь», так сказал когда-то Иисус. Заблуждаешься, милый, начало всему – женщина, самое чудесное твое творение! Так будь же, женщина, и концом всему! Аминь!