Собаки и люди.

Глава 1. Бигс.
-Я тебе в последний раз говорю. Или я, или твоя псина! Больше  терпеть её в своём доме я не собираюсь!
Так категорично заявила Света своему мужу Славе. Французский  бульдог по кличке Бигс был еще молодым псом. Слава купил его на рынке совсем крошечным щенком. Дружба между ними росла и крепла  с каждым днём. Но вот настал тот роковой час, которого Слава ждал с опаской и трепетом уже давно. И  гром грянул. Раздраженная Света не внимала никаким  уговорам, никаким доводам и аргументам. Ненависть к бедному животному у неё была патологическая. Судьба доброго, простодушного Бигса была предрешена.
-Ладно, успокойся. Завтра я увезу его в приют для бездомных собак, - грустно сказал он. Реакция жены не на шутку испугала его. Ведь она ждала ребенка. И рисковать здоровьем сына Слава не решился. Как не любил он своего Бигса, чаша весов судьбы склонилась не в его пользу. Света замолчала и ушла к себе в комнату. В доме воцарилась тревожная тишина.
Подойдя к своему псу, Слава, присев, обнял его за шею и поцеловал в испуганную простодушную мордочку. Пёс замер, наслаждаясь теплом и нежностью исходящей  от любимого человека. Через минуту Слава встал и, открыв холодильник, взял молоко и налил его в мисочку. Бигс, не спеша, вылакал угощение. Взяв поводок, Слава вместе с любимой собачкой в последний раз  вышел на прогулку. На улице было уже темно. Моросил мелкий дождь. Сырой ноябрьский вечер недружелюбно встретил позднюю парочку. Невзирая на позднее время, Слава решил пройти по любимым местам Бигса. Пёс бодро бежал по привычной дорожке. С прогулки вернулись поздно. Света уже спала. Чтобы не беспокоить её, Слава тихо разделся и, погладив пса по голове, пошёл спать.
Утром, по привычке, он проснулся рано. Жена ещё спала. Быстро помывшись и позавтракав, он накормил собаку. Пёс, деловито съев свой  завтрак, доверчиво посмотрел на хозяина. Слава отвёл глаза. На душе стало тоскливо и муторно. На глаза навернулись слёзы. Подняв Бигса, Слава прижал его к груди и тихо поцеловал во влажную чёрную мордочку. Пёс, слабо вильнув обрубком хвоста, всё так же доверчиво смотрел ему в глаза. Слава, не выдержав этого взгляда, взял его в охапку и быстро выбежал из квартиры.
На улице было темно. Редкие прохожие, неуклюже семеня ногами, спешили на работу. Очередной будничный день вступал в свои права. Ночью выпал первый снег. Быстро пройдя знакомой дорожкой, Слава шмыгнул в соседнюю подворотню и, свернув налево, оказался у своей автостоянки. В полумраке, возле машин, виднелись фигуры людей. Они счищали снег с автомобилей и прогревали двигатели. Подойдя к своему фольксвагену, Слава, посадив пса в машину, тоже стал аккуратно сметать снег с капота и лобового стекла. Закончив с уборкой, он сел в машину и завёл двигатель. Пёс спокойно лежал сзади. Прошло ещё пару минут, и они поехали.
На улице их гольф растворился в бесконечном потоке автомашин. Мимо пролетали дорогие лимузины, автобусы, грузовики. Слава уверенно вел свой автомобиль по знакомым улицам. Вскоре, этот беспрерывный поток иссяк, и он свернул на более тихие и спокойные улицы. В груди защемило; они подъезжали к намеченной цели.
Проехав вдоль высокого забора, автомобиль остановился у больших железных ворот. Рядом тускло горел фонарь. На заборе, возле ворот, висел большой плакат, на котором были изображены кошка с собакой. Большой чёрный кот важно вышагивал по плакату. Казалось, он только что сошёл со страниц знаменитой пушкинской сказки. Рядом, на него радостно глядел добродушный пёс, у которого одно ухо было приподнято, а второе свисало на бок. Животные весело, с озорством смотрели на всех, кто подъезжал или подходил к приюту. А сверху плаката красовалась яркая надпись: «Агентство пёс и кот – для тех, кто верит и ждёт!»
Приют представлял собой длинное, одноэтажное, мрачное здание. Справа от входной двери в окне горел свет. Заглушив мотор, Слава направился к зданию. Проходя через двор, он услышал собачий лай, вернее не лай, а какой-то скулёж и завывание. С тяжёлым сердцем он открыл дверь и, шагнув через порог, оказался в длинном пустом коридоре. Насколько он был длинным, разобрать было трудно, так как свет горел только у входа. Слабый огонёк лампочки, не достигал глубин этого мрачного помещения, и казалось что там, во чреве этого мрака скрывается нечто, о чём не хотелось и думать. Повернув направо, он остановился у двери, посередине которой висела  табличка с внушающим уважение словом «Администрация». Белые буквы отчётливо выделялись на чёрном фоне.  Что таилось за этим безликим, и бездушным названием он не знал. Собравшись с духом, он робко постучал в неё. Через мгновение чей-то уверенный, сильный голос громко ответил за ней:  «Войдите». Открыв дверь, он неуверенно вошёл в кабинет.  Комната была небольшая. Слева у стены стоял стол, за которым сидела строгая женщина в очках, лет сорока. На столе стоял старенький компьютер, лежали какие-то бумаги и калькулятор. Подняв голову, женщина пристально посмотрела на Славу.
-Здравствуйте,- запинаясь и, чувствуя холодный неприязненный взгляд женщины,  пробормотал Слава. Кивнув головой, она небрежно указала на стул. Слава осторожно сел.
-Я хотел сдать свою собаку в приют, - неуверенно произнёс он.
-Собака породистая или дворняжка? – не отрывая глаз от компьютера, быстро, почти автоматически, спросила она.
-Да, породистая, - виновато ответил Слава.
-Она с вами? – так же, без всяких эмоций продолжала она.
-Да. В машине, - тихо ответил Слава.
-Зачем же вы её сдаёте в приют? Ведь вы же покупали её за деньги? – неумолимо продолжала наседать женщина, зло и презрительно сверкнув глазами из-под очков.
-Так получилось, - краснея, еле слышным голоском ответил он.
-Так получилось, получилось! Наберут живых тварей, а потом бросают как не нужный хлам, - уже не сдерживая своего негодования, громким обличительным голосом заговорила женщина. Её глаза, полные гнева и презрения, казалось, засыпали эту комнатку своими ослепительными искрами. 
Женщина была рассержена и даже не смотрела на него. Славе было так стыдно, так стыдно, что он готов был сквозь землю провалиться. Он был морально унижен и раздавлен, ясно понимая, что  женщина права. Нагнувшись, она открыла дверцу под столом и, достав оттуда какую-то бумажку, демонстративно положила её перед  Славой.
-Заполните. И учтите, если в течение указанного срока вашу собаку никто не возьмёт, то мы её усыпим.
Закончив фразу, она, сверкнув глазами, испытующе посмотрела на Славу, изучая его реакцию на сказанное. Но, убедившись, что всё бесполезно, скривила губы в презрительной усмешке и опустила свой взгляд. Достав ручку, Слава стал заполнять анкету.  Внимательно читая вопросы, он старательно писал ответы. Наконец, очередь дошла до графы, о которой только что упомянула эта женщина; глянув в окно, Слава на минуту задумался: но менять что-то было уже поздно и, поставив свою подпись, подал листок женщине. Внимательно просмотрев бумажку, она положила её на стол.
-Несите свою собаку, - повернув голову в сторону, равнодушно сказала она.
На улице уже было светло. Небо заволокли серые тяжёлые тучи, и мелкая снежная крупа припорошила машину. Открыв заднюю дверь, Слава в последний раз посмотрел на своего пса, который, дрожа всем телом, доверчиво глядел ему в глаза. Взяв документы, он быстро пошёл в контору. Бигс  побежал рядом. Осмотрев собаку и проверив документы, женщина направила их к ветеринару.
Слава с собакой направились в лабораторию. В кабинете сидел мужчина в белом халате. На вид ему было лет сорок пять, пятьдесят. Он был невысокого роста, полноват. Тёмные волосы сохранились лишь на висках и затылке. Небольшие металлические очки крепко держались на его маленьком, чуть вздёрнутом носике. Кожа на его черепе  блестела как бильярдный шар, сделанный из лучшей слоновьей кости. Внимательно и оценивающе осмотрев Славу и его питомца, он, слегка сощурив глаза, с еле уловимой ехидцей сказал:   
-К нам пожаловали, гражданин хороший. Это похвально. Некоторые просто выбрасывают на улицу. У вас, я вижу, ещё что-то сохранилось в области чувств.
Циничные, безжалостные слова, как скальпель хладнокровного хирурга, легко и непринуждённо резали по живому. Слава был просто уничтожен. Теперь он делал всё чисто механически, как во сне. Очнулся он только в машине, когда ехал по улицам города. Позже, он даже не мог толком вспомнить, как там всё дальше произошло. Как он оставил свою любимую собаку.

Бигса посадили в железную клетку. Из-за тесноты их расположили в два яруса.  Слева, справа, со всех сторон Бигса окружали такие же, как и он, собачьи неудачники. Они не знали, не понимали, зачем их посадили в эти клетки. Никто им этого не мог объяснить. Но инстинктивно они чувствовали, что для большинства из них это уже последние дни. Животные вели себя по-разному. Одни лаяли. Кто-то бегал по тесной клетке. Некоторые, свернувшись в кружок, покорно лежали, безвольно доверившись  злой судьбе. Время от времени в помещении раздавался протяжный, заунывный вой. Сама атмосфера приюта, тягостная и безысходная, раздавила бы любого оптимиста.
Бигс молча стоял в глубине клетки. В его умных глазах навсегда поселилась печаль. Он понял, что его бросили. И теперь он остался один. Он не знал другого мира кроме того, где он жил в течении этого года и, совсем не подозревал, что в мире кроме добра и ласки могут быть зло и жестокость. И что они имеют совершенно другую форму и содержание, а люди и другие живые существа бывают разные. И многие из них могут причинить боль и страдание окружающим, и это будет совершенно естественно для их поведения.  В мире, куда он попал, были совершенно другие правила и законы и, эти правила не сулили ему в будущем ничего хорошего. Бигс, в полном недоумении, как каменное изваяние, ещё долго стоял и смотрел в одну точку, не понимая: за что, зачем его привезли сюда и бросили? Чем он не угодил своим хозяевам? Он простоял так до самой ночи. Наступившая темнота скрыла его от любопытных глаз. Никто не узнал, что делал Бигс этой ночью. Ночи, которая изменила его жизнь раз и навсегда.
Он не спал всю ночь и был на грани психологического срыва. Животные тоже испытывают сильные душевные потрясения. Бигс, выросший в атмосфере любви и понимания, вдруг оказался в совершенно чуждой и враждебной среде. Он, привыкший с детства, что всё вокруг него понятно и надёжно, вдруг, в одночасье, оказался один в непонятном и пугающем мире. Эта новая окружающая обстановка его полностью деморализовала и подвела к роковой черте. (Как он сам думал в этот нелёгкий для него час) Но ничто не вечно под луной, в том числе и психологические стрессы. Всё течёт и меняется в этом мире.
Стало светать. В соседних клетках засуетились собаки. Жизнь шла своим чередом. Рядом, в клетке справа, лежал большой лохматый пес. Скорее всего, он был беспородным дворнягой. Пёс с пониманием посмотрел на Бигса и спросил:
-Что переживаешь? Ничего пройдёт. Не ты первый, не ты последний. Здесь жить можно. Кормят два раза в день. Баланда конечно. Ну и на том спасибо. Я то всю жизнь на цепи просидел. Можно сказать, ничего и не видел кроме цепи и будки своей дырявой. Бывало, сутками без еды и питья сидел. Да хозяева алкашами были, чуть самого меня не сожрали. Да повезло, бог миловал. А когда дом их под снос попал, так и вовсе про меня забыли. Они то компенсацию за дом получили, пожитки свои забрали и скрылись в неизвестном направлении. А я сидел там несколько дней голодный. А когда строители пришли, так чуть бульдозером не раздавили. Спасибо работягам, вовремя заметили и с цепи спустили. А то валялся бы славный пёс Барбос на свалке и вонял на всю округу.
Бигс внимательно слушал монолог своего соклетника. Ему стало стыдно за своё малодушие. Судьба этого Барбоса была куда печальней его, а он не теряет присутствия духа и ещё успокаивает его. Бигс с уважением и участием посмотрел на своего соседа. Глаза Барбоса блестели, сразу видно было, что он хороший и добрый малый.
Немного успокоившись, Бигс посмотрел налево. В этой клетке бегал доберман. Он постоянно был в движении. В промежутках между своей беготнёй, он на миг замирал и пристально смотрел на него. Бигс молча следил за ним. Наконец, доберман неожиданно остановился и резко произнёс:
-Что? Наложил со страху? Подожди, ещё не то увидишь.
И вновь собака продолжила свой бесконечный марафон.
Бигс, с трудом оторвав взгляд от этой собаки, посмотрел прямо. Там, за проходом, в противоположной клетке сидел ещё один пёс. Это был какой-то бойцовый. Сразу трудно было разобрать, кто это был. Скорее всего - помесь. Но всё в нём говорило, что это - настоящий гладиатор. Маленькие уши, короткая гладкая шерсть и гора мускулов. Он пристально смотрел на Бигса, отчего ему стало не по себе.
-Чё, боишься, когда страшно? Щас выпустил бы тебе кишки, да клетка мешает. Да не боись, пошутил я, пошутил.
Неприятный холодок пробежал по спине Бигса. Он опустил свой взгляд и отвернулся от этой собаки. Барбос внимательно посмотрел на него и спокойно сказал:
-Да понтуется он. Не бери в голову.
Новые впечатления горой навалились на Бигса. Он сразу забыл о своих ночных горестях. «Вот она - настоящая, сермяжная правда жизни собачьей, её, так сказать, суть и соль»,- подумал взволнованный Бигс.
Вдруг все собаки  заволновались. Дверь в помещение открылось и зашли люди. Здание наполнилось сплошным гулом, лаем, воем одновременно. Бигс был ошарашен этими звуками и помимо своей воли присоединился к этой какофонии. Люди шли по рядам вдоль клеток и разливали что-то жидкое в собачьи миски. Собаки с жадностью поглощали это, ужасно торопясь, будто кто-то очень голодный отберёт у них этот последний завтрак. Очередь дошла и до Бигса. Мужчина, машинально махнув черпаком, наполнил миску и прошёл дальше. Бигс медленно подошёл к железной посудине, наполненной каким-то варевом, и посмотрел по сторонам. Почти все псы преобразились. Барбоса нельзя было узнать. От его меланхолического равнодушия не осталось и следа. Глаза его блестели, хвост летал из стороны в сторону. Невооружённым взглядом было видно, что процессы пищеварения уже забурлили в его объёмном желудке. Все: доберман, бойцовый и другие собаки дружно приступили к еде. Бигс, понюхав это пойло,  отвернулся и ушёл в уголок.
-Смотри, а этот фраер чистоплюй, - сказал бойцовый. А его сосед по клетке, обычный ободранный, мелкий дворовый пёс-кандэк по кличке «Харчок» ехидно поддакнул:
-Сэмэн, они к таким  кушаньям не привычны-с…
-Слышь ты, черномазый, не хочешь жрать отдай мне пайку,- выкрикнул сосед Сэмэна слева.- Чё выпендриваешься?
Бигс забился в угол, испуганно озираясь по сторонам. Барбос тихо прошептал:
-Нехорошо, нехорошо, все кушают, и ты кушай. Нельзя так, общество надо уважать.
Бигс подошёл к миске, и стал, медленно, есть.
Так прошёл первый день из новой жизни Бигса. Он лежал в углу клетки и думал: «Что ждёт его впереди? Как сложится его дальнейшая судьба?» Эти вопросы не давали ему покоя. Обилие впечатлений и событий этого дня быстро стёрли из памяти образы и факты из прошлой жизни.  Немного успокоившись, он начал вспоминать прошлое. Мысленно, он вновь увидел своего хозяина, квартиру, где жил, свой коврик в прихожей. Эти мелкие детали вновь подняли в его душе то острое чувство обиды, которое угнетало его в первую ночь заточения. И он снова загрустил. Спокойный голос Барбоса вывел его из этого оцепенения:
-Слышь, а как зовут то тебя, а то вроде соседи, а не знакомы ещё.
-Бигс.
-Ну меня то ты знаешь, Барбос я. Так вот, Бигс, что хотел сказать то тебе. Знаешь в чём счастье? Нет? Так я и знал. Счастье – это когда есть что пожрать. Дак,  если костомаха, так чтоб шмат мяса на ней. А если из всяких там остатков с праздничного стола, так чтобы и огрызки колбасы, можно и селёдку, обглоданную с головой. И на гарнир чтоб не жадничали. Макарошки там всякие, картошка тоже ничего. Ну, одним словом, чтоб побольше. Бывало, у хозяев моих гости придут там всякие, ну именины там или ещё что-нибудь. Так я уже знаю. Сегодня и мне перепадёт. Выйдет хозяин пьяный во двор с гостями, курит сигарету и меня гостям представляет. «Кабздохом» называл. Да я не в обиде. Это он любя. От избытка чувств.
Барбос на минутку замолчал и о чём-то задумался. Может, он вспомнил свой родной дом, где он когда-то жил, может ещё что-нибудь. Он молча смотрел в одну точку и Бигс тоже посмотрел туда. Псы глядели в темноту, и ночь незаметно всё окутала вокруг своим невидимым одеялом.
Утро наступило в приюте обыденно, как всегда. Чуть свет псы засуетились в своих клетках. Все чувствовали, что каждый новый день несёт кому-то избавление, а кому-то чего похуже. Но жизнь брала своё. Сила и природная энергия давали о себе знать. Кто-то, зевая, разминался в своей клетке, вытянув передние лапы вперёд и подняв хвост к верху. Кто-то лаял. Одним словом, кто на что был горазд. Несмотря ни на что, жизнь в этом замкнутом пространстве текла своим чередом. Харчок бодро бегал по своей клетке. Повиливая своим хвостиком, он подобострастно поглядывал на Сэмэна, как бы говоря: «Братан, чё так и будем сидеть?» Сэмэн с достоинством сидел посередине клетки и смотрел по сторонам. Судя по всему, он размышлял: чем бы им сейчас заняться. Но планам его не суждено было сбыться. Дверь открылась, и в помещение вошли люди.
Собаки безошибочно определили, с какой целью на этот раз пришли их заклятые враги. Никто даже не гавкнул. В помещении воцарилась тревожная тишина. Псы зорко следили за действиями людей. Человек, подойдя к столику и, открыв  журнал, что-то там записал. Затем он встал и вместе с напарником направился в сторону Бигса. Собаки заволновались. Подойдя к клетке, в которой бегал Харчок, они остановились. Бигс отчётливо видел людей сзади. В руках у них были какие-то палки с верёвками. Человек слева, пристально разглядывая Харчка, с издёвкой произнёс:
-Что, погань, отбегал своё. Теперь на улице будет чище без тебя.
Харчок не мог спокойно вынести этого взгляда и голоса человека. Он, выгнув дугой спину, приподняв и согнув переднюю левую лапу и, повернув голову к людям, злобно оскалил клыки и зарычал. Шерсть на загривке у него встала дыбом. Он яростно залаял на своих врагов.
-Смотри, падла, еще возмущается. Да тебя на благородный продукт пустят, гнида, а ты ещё недоволен,- сказал второй мужчина.
Харчок, злобно рыча, с отчаянием кинулся на своих губителей и яростно залаял на этих притеснителей. Люди, с чувством собственного превосходства, снисходительно смотрели на эти жалкие попытки этой мужественной собачки противостоять этому неумолимому потоку неизбежной судьбы. Зная, что эта собака добровольно не пойдет в их руки, они приступили к делу. Оно было для них не в новинку. Так что поимка Харчка в клетке была для этих людей делом считанных секунд. Просунув в клетку палку с петлёй, мужчина стал отвлекать внимание собаки. Харчок яростно огрызался и убегал от страшной петли. Но он не мог сразу, одновременно, уследить за действиями обоих людей. Так что исход схватки был предрешён. Второй человек ловко накинул свою петлю на  шею Харчку, и он оказался в руках людей.
Петля резко сдавила горло собаке. Харчок, бешено вертясь как волчок, с остервенением   кусал ненавистную верёвку. Но всё уже было напрасно. Он проиграл эту схватку со смертью. Но он продолжал бороться до конца, стараясь укусить своих мучителей. Но люди были опытны и хорошо знали повадки собак, поэтому  легко увёртывались от этих укусов. Харчок, выпучив глаза, яростно рычал, изо рта его капала пена. Он был вне себя от ярости. Но всё было напрасно. Человек, подхватив пса за верёвку, на весу понёс к выходу. И тут Харчок сломался. Он перестал рычать и пронзительно завизжал. Его тонкий фальцет пронзил своей предсмертной тоской каждое собачье сердце в приюте.
Как только Харчок зарычал, и шерсть на его загривке встала дыбом, Сэмэн сразу вскочил и подбежал к сетке. Он пристально следил за всей этой начинающейся кутерьмой. Вот, Харчок начал отчаянно лаять на своих притеснителей, и Сэмэн стал злобно рычать на них. Но, когда дело дошло до поимки Харчка, и его, наконец, схватили, Сэмэн стал бешено кидаться на сетку и, яростно, кусать её. В этот момент в помещении начался настоящий кошмар. Собаки стали громко лаять и выть, стараясь помочь своему несчастному собрату. Сэмэн неистовствовал в своей клетке. Он готов был разорвать в клочья этих ненавистных людей. Но всё было напрасно. Его незабвенный друг и товарищ по несчастью Харчок, так сказать,  «приказал долго жить», или ещё образней: «почил в бозе».
Бигс прямо смотрел на всё происходящее, и внутри него, из глубин его генетического подсознания, могучей, неудержимой волной, возрождалось мощное, всепоглощающее чувство стаи. И он, помимо своей воли, как песчинка, присоединился к этому необъятному океану общей воли и силы, которая сплачивала их далеких предков в могучий и спаянный коллектив - волчью стаю. Это был единый порыв, который всегда заставлял его первобытных предков смело кидаться на любых врагов и побеждать их. Бигс, как и многие другие собаки, яростно рычал и лаял на этих хозяев жизни.
Но вот всё стихло. Дверь закрылась, и последние отзвуки визга Харчка затихли где-то там, за дверью. Сэмэн, упершись передними лапами в сетку, пристально смотрел на закрытую дверь. В приюте воцарилась гробовая тишина. Напоследок, Сэмэн в отчаянии проскулил:
-Харчок. Братуха-паяц.
Соскочив на пол, он немного побегал по клетке, потом, свернувшись в кружок, лег в углу, и так, без движения, пролежал весь оставшийся день.
Тягостное, гнетущее чувство пустой безысходности заполнило всё пространство вокруг. Но природа собак такова, что они не могут жить без движения и порыва. Их отважные, беспокойные сердца мощно качали кровь во все уголки их неугомонного организма. Жизнь брала своё.
Бигс, несуразный маленький Бигс, хоть на мгновенье, почувствовал себя настоящим псом. Его маленькое, доброе сердце бешено колотилось в его собачьей груди. Он, растопырив  уши и вытаращив глаза, стоял посреди клетки. И этот день прошёл, оставив в собачьих душах очередную зазубрину. Дальше время в приюте потекло монотонно и неумолимо. Каждый новый день нёс с собой очередную порцию событий, так или иначе перетусовывая это  несанкционированное (если так можно выразиться) собачье братство. Незаметно, настал черёд Барбоса.
Его вывели из клетки, и повели к выходу. Он покорно шёл за человеком. Иногда, он хотел воспротивиться и вырваться из рук человека, но тот резко тянул его за поводок и уверенно вёл дальше. Собаки заволновались. Они настороженно наблюдали за происходящим. Стали раздаваться отдельные голоса из разных клеток. В них слышалось, как собаки, осторожно, старались поддержать своего несчастного собрата. И вот, со всех сторон, мощно, зазвучали прощальные голоса собак:
-Бос! Помни! Мы не забудем тебя!
-Барбо! Ты останешься в наших сердцах!
-Бос! Выше голову! Держи хвост пистолетом!
-Покажи этим свиньям, кто такой настоящий Барбос!
Бигс, молча, с широко раскрытыми глазами смотрел, как уводят из его жизни, этого замечательного, доброго пса, который просто и ненавязчиво, вдохнул в него новую жизнь, новую веру и надежду. Вот, он всё дальше и дальше. Из клетки виден только его пушистый хвост. Барбос навсегда уходил из его жизни. Бигс не мог ничего сказать. Дыханье его перехватило и в самый последний момент, он тонким, писклявым лаем крикнул ему на прощание:
-Барбос! Не уходи! Пожалуйста!
Уже у входной двери Барбос услышал этот лай и резко остановился.
-Пшла, псина,  - грубо сказал человек.-  Что стоишь, тварь?
Барбос остановился и, повернув голову, протяжно завыл:
-Прощеваите, друзья-товарищи! Не поминайте лихом.
Человек резко дернул за поводок, и дверь за Барбосом захлопнулась.
Ну вот, и этот день прошёл. А за ним наступил  другой. А в приют  прибывали всё новые и новые собаки. Старые знакомые Бигса постепенно сходили со сцены этого невольного собачьего театра, где каждый на свой лад играл одну и ту же роль-трагика с нечеловеческим лицом. Каждое новое утро, Бигс с нарастающей тревогой смотрел, как открываются двери, и куда на этот раз пойдут эти ужасные люди. И вот, однажды, ранним утром, кошмары Бигса, казалось,  воплотились наяву. К клетке, в которой он сидел, с метлой в руках, подошёл грозный уборщик дядя Вася:
-Чё? Французский чёрт? Кончился твой курорт. Пора и честь знать. А то я вижу тут, раздобрел больно, на казённых-то харчах.