Триш (продолжение 1)
В школе я поговорила с Яэлькой. Не обиделась ли она, что я тогда Игоря увела.
- Глупости, - сказала она, - буду я еще обижаться. Мы и так с ним каждый день видимся - он мне помогает с математикой и с компьютером. Сегодня тоже вечером придет.
А сама такая пай-девочка. Лицемерка несчастная.
- Я тоже к тебе приду, - говорю, - заниматься.
- Нет, - отвечает, - ты нам будешь мешать.
- Ничего. Потерпите. А завтра вы тоже занимаетесь?
- Конечно, - говорит, - я же говорила, мы каждый день занимаемся.
- И вчера?
- Само собой.
- Врушка, - говорю. - Разговаривать с тобой не хочу, - и ушла.
Вчера она, видите ли, с ним занималась. Совсем завралась. А, может, правда? До семи часов вполне могла. Мы же с ним только в семь встретились.
Я разозлилась, прогуляла последний урок и поехала к маме в мастерскую. А там никого. Тогда я вернулась домой, бабуля меня покормила, я быстренько позанималась, и все же решила поехать к этой противной Яэльке. А ее дома не было. Мама ее сказала, что та ушла к подружкам и вернется поздно, часов в десять. Тоже мне - поздно. Я металась, как Мопси, когда ей гулять хочется. Поехала в синематеку. На обратном пути не выдержала, и позвонила Игорю по мобильнику. А мне говорят, что абонент вне зоны обслуживания. Черт. Придется ждать до завтра.
Как я прожила следующий день? Чтобы не психовать, я со своей подружкой Карен весь день моталась по городу. У нас есть свои любимые места. Смешно сказать - мы любим с ней ездить в каньон "Малха". Это колоссальный магазин, где есть все. Продукты, шмотки, кафе, кинотеатр - наш Бродвей. Больше всего я люблю первый этаж - а там их три или четыре, или шесть. Лифт идет до третьего. Но на первом этаже есть такой большой вольер с кроликами и птицами. Туда можно зайти - охранник пускает. И такие симпатичные кролики, их так здорово гладить. Я всегда беру морковку и кусок капусты. Вот и сегодня - мы с Карен сначала заскочили в продуктовый, взяли капусту с морковью, и - к кроликам. Потом кофе выпили, собрались в кино - батюшки. Мне уже на свиданку пора. Я бросила Карен, и помчалась к Машбиру. И даже ухитрилась опоздать. Слава Богу - Игорь не ушел, а спокойненько меня ждал. Даже обидно, как-то.
- Эй, - дернула его я за рукав, - и давно ты тут?
- Минут десять. Мне надо в "Калейдоскоп заскочить, а потом там кофе попьем.
- Какой еще "Калейдоскоп"
- Видеосалон. Кассеты надо взять. А внизу там кофе дают. Вперед!
И мы пошли. Люблю улицу Яффо - я уже говорила? Она такая нелепая, а мамина мастерская недалеко от площади Давидки. Смотрю, мы и идем на эту площадь. Напротив как раз такой огромный дом "Биньян Клаль". Знаю, конечно, этот дом, но не знала, что там этот самый калейдоскоп. Я же не беру фильмов на русском языке, а Игорь берет. Надо будет мне своим тоже что-нибудь притащить. Сидим мы внизу, пьем кофе, а мне не терпится устроить скандал. Но не знаю с чего начать.
- Ты чего замолчала? - удивляется он.
- А где ты вчера был? - спрашиваю.
- Странный вопрос. Давай с тобой договоримся, Триш. Если кто-то из нас занят, и не может встретиться - не будем задавать вопросы, хорошо?
- Почему?
- Ни почему!
- Ага, - говорю, - а ты с Яэлькой занимаешься?
- Иногда, - отвечает, - а что?
Я хотела, было сказать, что она врушка, а потом решила не мелочиться и говорю:
- Я тоже хочу с тобой компьютером заниматься.
- Чем именно? - спрашивает.
- Компьютерной графикой!
- Ого! В этом я не силен, может, научишь? Триш, прости, мне нужно бежать - доберешься сама? Поговорим об этом в следующий раз.
- И гитарой займемся, - кричу я вслед, - завтра в шесть?
- В следующую пятницу утром. В твоем доме Тихо - там классный концерт.
Вот тебе и свиданка. Как я доживу до пятницы? И что он будет делать все эти дни?
Вечером я раскололась, и все рассказала маме - папы не было дома. Она меня выслушала и говорит:
- Триш, не расстраивайся. Подумай, ты ворвалась в чужую жизнь. У него свои дела, свои друзья, какая-то работа, помимо учебы. Я думаю, что ему с тобой интересно, но он не может все забросить. А то, что он предложил тебе встретиться в доме Тихо на концерте - это хорошо. Значит, он думал о тебе. Он ведь не ходил без тебя в это место. А теперь он разузнал про какой-то концерт там. И тебя пригласил.
- Но ведь только через неделю! - плакала я. - И с Яэлькой этой противной занимается.
- Он же сказал - иногда. Может, его ее мама попросила. Выкинь это из головы. И помни - ожидание, это самое лучшее занятие. Каждый день, просыпаясь, ты будешь думать, что в пятницу пойдешь с ним на концерт.
Чтоб они понимали, эти взрослые. Всю эту неделю я просыпалась с мыслью - где он? С кем? Почему не звонит? Но сама не звонила.
В четверг я сорвалась. Поехала вечером к его дому, и стала искать укромное место, откуда были видны остановка автобуса, его дом, и дом Яэльки. Попробуй такое найти. Остановка на противоположной стороне? Неудобно стоять, и маяться у всех на виду. Я обежала вокруг и, наконец, нашла. Между двумя заборами - ну, садами, обсаженными кустами, то есть кусты внутри и снаружи. А в глубине - дома. Так что самих загородок не видно, а только кусты. Так вот между ними я и протиснулась. Там была парочка совсем заросших и незаметных ступенек, я устроилась на них, а снаружи (и изнутри) меня не было видно. Жуткое мученье так сидеть и ждать. Не понимаю, как снайперы ухитряются долго сидеть неподвижно, и ждать врага. Я-то ждала не врага, а Игоря. Конечно, было полным идиотизмом прийти сюда. Ой! Яэлька с девчонками из нашего класса. Я совсем уползла в кусты, чтобы они меня не увидели. То-то смеху бы было. Кошмар какой-то. А потом меня обнаружила соседская собака и облаяла с той стороны. Пришлось уйти, пока хозяева не забрали ее в дом. Вот так я провела в этих кустах часа два, и каждую минуту умирала от ревности. Ну, что я буду делать, если он приедет не один. Умру! Или вцеплюсь ей в волосы. Или разыграю случайную встречу, и скажу что-нибудь ироничное. Все! Не буду больше мучиться. Пойду домой. Ну, еще пять минут посижу, выкурю сигаретку - гадость какая - и точно уйду.
И вдруг я увидела, как он вышел из автобуса, перешел дорогу, и направился к дому. Один! Ура! Но я все равно не подойду.
Мимо проехала белая машина, остановилась, и стала задом подъезжать к нему. Очень мне это не понравилось
А из машины вдруг высунулся араб, и закричал: "Игорь. Это ты? Иди сюда, разговор есть".
Похищение
Игорь подошел, а тот вдруг схватил его, и стал тянуть в машину. Игорь попытался вырвать руку, а тут выскочил второй, они запихнули Игоря в машину, и рванули с места.
Караул! Я выскочила из засады на дорогу, и в ужасе с криками побежала за машиной. Никто меня не слышал. Номер-номер... я смутно разглядела его. Но машина точно - белый фиат.
О Господи. Его похитили. И на улице - никого. Что же я, идиотка, ничего не делаю.
Я выхватила мобильник, позвонила в полицию, и тут же бросилась под мотоцикл.
- Дура! - закричал мотоциклист, - идиотка, жить надоело.
Я рыдала в голос: - Мой приятель меня высадил и укатил - у него машина белый фиат! Помоги!
Не знаю, почему он меня повез - наверно, я была вся зареванная
Хорошо, что я не сказала, что подозреваю арабов. Фиг бы он меня тогда со мной поехал.
- Быстрее, - закричала я.
- Ты же без шлема! - и вдруг он затормозил, снял свой шлем, велел его надеть, и мы помчались. Вдалеке на горизонте уже маячил белый фиат, как вдруг нас стали с дикими гудками и воем обгонять полицейские машины.
Водитель мотоцикла притормозил: "Ты и в полицию на дружка успела нажаловаться? - спросил он. - А я тут с тобой мучаюсь. Все, снимай шлем, и высаживайся.
Я отдала ему шлем и взмолилась, - "миленький, пожалуйста, не бросай меня, только довези, и можешь уезжать".
- Психованная! - сказал он, но все же подвез меня к фиату, окруженному полицией, высадил, развернулся и уехал.
Я подбежала к машине. Полицейский остановил меня: "Ты что тут делаешь"?
- Так это я вас вызвала, в этой в машине Игорь! - закричала я, - его украли.
Они разбирались еще полчаса. Арабов (их было двое) посадили в одну машину и увезли. Приехала скорая помощь, и Игоря на носилках внесли туда.
- Что с ним? - заорала я. - Он живой?
- Живой-живой, - успокоил меня врач, - только наркотиками накачали - может быть отравление. Вот и везем в больницу.
- А я? - по-идиотски спросила я.
- Значит так, - сказал один из полицейских. - Мы сейчас с тобой поедем вслед за скорой в больницу, а ты по дороге все расскажешь. Кстати, надо позвонить твоим родителям, они, небось, волнуются.
- Да уж, - сказала я, зарыдав, - звонок из полиции их очень успокоит.
Разговор происходил уже в машине, мы мчались вслед за скорой. А я все плакала, и совершенно не могла ответить на их вопросы.
Нас с Игорем привезли в больницу "Адасса". С Игорем возились врачи. А меня выгнали из палаты, и я сидела у поста медсестры, и ждала. Через полчаса примчались родители Игоря, и мои папа с мамой. Мои накинулись на меня, и стали поливать слезами, а родителей Игоря к нему не пустили, но к ним вышел врач. Полиция была рядом на стреме. Выяснилось, что Игорю сделали кучу процедур и ему уже лучше. Сейчас он спит, вероятно, проспит долго, и тревожить его нельзя.
Оказалось, что моим предкам позвонили, сказали, что говорят из полиции, и что я в больнице "Адасса". И повесили трубку, козлы! Представляете, что было с мамой. Я-то ей не звонила, чтобы не. ... Ну, точно козлы. В этот момент эти самые козлы подошли к нам, и я мгновенно заткнулась. Они собрали нас всех вместе - родителей Игоря, моих, и меня прихватили, и рассказали, что...
Ребятки оказались действительно арабами. От всего отпирались, говорили, что подобрали Игоря обколотого на улице, и решили отвезти в больницу. Машину их обыскали, нашли оружие, наркотики, шприцы, и отправили в тюрьму. Полиция постарается, как можно скорее, с этим разобраться. Потом они снова спросили меня, добровольно Игорь сел в машину или нет, говорил ли он с похитителями. Я сказала, что они назвали его по имени, потом втащили в машину, и помчались с дикой скоростью.
- Понятно, - сказал полицейский. - Не волнуйтесь, с Игорем все будет в порядке, а вы можете поблагодарить эту девочку, - он взял меня за руку. - Если бы она не оказалась случайно рядом, и не позвонила бы в полицию...
Тут все зарыдали и кинулись меня обнимать.
Полночи я прорыдала, а потом мне снились кошмары. Как будто мы заперты в арабском доме, и видим из окна, что к нам бежит народ с палками. Потом я поняла, откуда этот сон - из событий в Рамалле, когда там забили палками двух солдат. Но во сне я этого не знала, а ощущала ужас, и придумывала, как нам с Игорем спастись из этой ловушки. А он тем временем по мобильнику вызвал одновременно полицию, скорую помощь, и такси. Я опомнилась и говорю "Что ты делаешь. Ты же не знаешь адреса, где мы находимся". В этот момент я и проснулась, вся в слезах.
Рядом стояла мама - это она меня разбудила, а на столике возле кровати дымился горячий кофе, и лежали сладкие булочки.
- Триш! Успокойся. Скажи мне честно, как ты оказалась в больнице?
- С Игорем на скорой помощи приехала.
- А как ты оказалась в скорой помощи?
- На мотоцикле за похитителями поехала.
- Ты с ума сошла! - Закричала она, - Какой мотоцикл! Ты это сочиняешь, чтобы меня успокоить! Тебя похитили вместе с Игорем!
Ну, как вам это понравится! Она прорыдала целый день, а я весь день ей объясняла, что этого не могло быть, а она решила, что больше я никуда из дома выходить не буду. Только в школу, и домой. И она будет меня провожать и встречать.
Буря бушевала несколько дней, Игорь выписался из больницы, и у него дома творилось то же самое. Только похуже, и нам приходилось общаться только по телефону какое-то время.
Закончилась эта история через неделю. Из полиции позвонили семье Игоря и рассказали, попросив хранить это в тайне, что арабы сознались в похищении. И что у них был еще один сообщник.
Спрашивается, зачем было похищать Игоря? Ответ прост до потрясения. За деньги. Им обещали 3000 шекелей за то, что они похитят солдата. Солдата они не нашли, но вспомнили про Игоря, с которым как-то раз делали вместе ремонт. Палестинское начальство, снизив цену до 2000, велело выкрасть Игоря, чья дальнейшая судьба была предрешена. Они поехали на поиски вдвоем, собираясь отвезти потом Игоря в Рамаллу (труп врага - подарок Арафату), а третий - их начальничек - остался дома. Когда полиция поехала арестовывать его, он выбежал из дома, и начал стрелять в полицию.
Те открыли ответный огонь, и он погиб. А арестованных арабов будут судить, и, вероятно, они пробудут в тюрьме еще очень долго.
Игорь долго не мог опомниться: "Понимаешь. Триш, - говорил он, - ведь мы вместе как-то работали. Ремонтировали квартиру в Гило - около парка. Он классно плитку клал - ванная, как новенькая стала. А я красил стены и потолок. И помогали мы друг другу. Они были такими дружелюбными парнями. Я никак не могу понять, как они могли это сделать. Наверно, я когда-нибудь забуду эту историю, если смогу".
- Они все такие - арабы, - выпалила я, - а ты им веришь
- Никогда не говори так, Триш. Нельзя ненавидеть людей. Все мы - люди. - Он посмотрел на меня. - И тебя я никогда не забуду, Триш, - сказал он вдруг серьезно, - ведь ты мне жизнь спасла. Кто знает, что могло бы случиться.
- Ты что, со мной прощаешься так торжественно? - попыталась я улыбнуться.
- Нет, скорей торжественно знакомлюсь заново. Не каждый день тебя спасают такие девчонки. Здорово, что ты оказалась рядом.
Знал бы он, по какому поводу я оказалась рядом. Как я подстерегала его у дома, чтобы...
Слава Богу, он об этом даже не подозревает.
История третья
(Фенечки, взрыв и музыкант)
Как-то я была я у мамы в мастерской. Мы любим иногда посидеть с ней вдвоем. Она своим занимается, я своим. А иногда вдруг увлекаемся и вместе что-то делаем.
Когда пошла мода на фенечки, мы занялись их изготовлением. Фенечки - это браслетики, или украшения на шею, которые делаются из бисера или сплетенных ниток. Мы с ней этих фенечек наделали - море. Я обнаружила магазинчик под Машбиром и банком Леуми. Если спуститься вниз, пройти через продуктовый магазин - там есть большой подземный коридор, а в нем всякие магазинчики. Русский продуктовый магазин Вильнюс, русский книжный магазин (я туда редко захожу, я больше люблю ивритские книжки в магазинах "Стемацкого"), рядом продаются диски, и видеокассеты.
А в самом конце этого подземного коридора есть магазин, где продается все для изготовления бус. Застежки, бисер разных цветов - даже золотой и серебряный, и много разного, что мы с мамой можем использовать. Я ей целый пакет такого барахла притащила.
Она мне говорит: " Триш, спасибо большое. А ты понимаешь, сколько это стоит"?
- Да, мам, ерунда, немного же.
- Ага, - говорит. - Если перевести это на другой язык здесь лежат две пачки сигарет - для меня и для папы, пакет чипсов и бутылка колы для тебя, газета для бабушки, и банка еды для Мопси.
Я обалдела. Я думала, она про деньги будет говорить, а она привела наглядный пример из домашней экономики. Потрясает.
Но все же мы сразу занялись с нею фенечками. Такие классные вышли. Мы с ней каждая себе по пять браслетиков сделали, хотя я потом настояла на том, чтобы браслетиков было семь.
- Триш, - сказала она серьезно, - ты иногда что-то такое говоришь, что мне трудно понять. В прошлый раз ты сказала, что должно быть пять мозаик. Теперь объясняешь, что должно быть семь браслетиков. Почему - семь?
- Потому что семь дней недели.
- Так что, по одному на каждый день?
- Нет, все семь каждый день.
- Ладно, - сказала она с сомнением. Удивительно, что все фенечки оказались разными - у нее и у меня, хотя бисер был один и тот же. И еще мы нашли нитки для взлохмаченных кончиков.
Нам так пошли эти браслеты, что прохожие останавливались, и спрашивали, где мы купили такие оригинальные вещицы. Каково? А я так загадочно говорила - нам из Турции привезли. Ну, конечно пришлось сделать всем маминым друзьям. Мои-то подружки сами научились у нас в мастерской. А всякие модные дамочки еще долго звонили маме по телефону, и говорили, что если еще из Турции нам такое привезут, то они купят за любые деньги.
- Мамуль, - говорила я, - поработаем в свободное время за Турцию. Браслетики продадим. Станем бизнесменками.
- Бизнесвуменками, - машинально поправила она. - Нет уж. Это без меня.
Ну, я сразу после разговора мамину экономическую картинку изобразила.
Нарисовала две пачки сигарет, держащиеся за руки и обливающиеся слезами, бабушкину газету с надписью на иврите на первой странице "К чему ведет порочная экономика молодежи", и напоследок чипсы и колу, держащих плакатик "Скучаем по Триш. В общем, развела всю эту программу.
Мама долго смеялась и сказала, что во мне погибает художник-примитивист-карикатурист, но что в бабушкиной русской газете не может быть ивритских слов. А в целом, я правильно поняла ее высказывание. "Возмещу, - поклялась я. И потихоньку навязала фенечек и продала их "за очень смешные деньги", как говорят в рекламах для дам. На половину денег я купила все то, что так образно описала мама - сигареты, газету. Чипсы, колу, еду для собаки. На вторую часть купила все тот же бисер, блестки, бусинки, застежки и прочее, сильно расширив ассортимент. А приятно все же носить штучку, которой больше ни у кого нет. Даже Игорю понравились мои фенечки. Он долго их рассматривал. Я обещала сделать такую его двоюродной сестре. Но еще больше, ему понравилась моя картинка, где все предметы вопят в защиту своих прав.
Но это дело уже прошлое.
В тот день, о котором я говорю, мы с мамой в мастерской занимались разными делами. Я - макетом старого города. Ну, не всего, конечно. Я только начала делать кусок городской стены и Яффские ворота - остальные надо еще посмотреть. И у меня, зато будет хороший повод погулять с Игорем, по старому городу, хотя мама - против. Она считала, что это опасно. Взрослые всегда преувеличивают. Так что я тихонько трудилась над воротами, а мама рисовала что-то невообразимое. В этом и есть фокус ее картин для меня. Сначала - никогда не могу понять, куда она клонит. А потом - совершенно неожиданный результат.
Так вот, когда я попросила помочь с воротами, мне позвонил Игорь.
- Триш, я сегодня не смогу встретиться
- Это еще почему?
- Нипочему - Знаю я твои ответы. Говори серьезно.
- Мне надо проведать отца своего друга.
- Почему вдруг? А где шляется твой приятель?
- Нигде. Кончай капризничать, Триш. Друг в армии, а его отец заболел. Нужно навестить. Сбегать за лекарствами. И вообще, это мои дела.
- А где он живет?
- Триш! Вылезай из моей печенки. Я просто позвонил, чтобы ты не ждала.
- А я такие классные фенечки сделала для твоей сестры
- Не подлизывайся, - но голос его заметно потеплел, - Ты же видишь, ничего не получается сегодня. Завтра я тебе позвоню.
- А я знаю очень хорошую аптеку, - не унималась я. - На улице Яффо. По дороге к Кикар Цион. Я там знакома с продавщицами - они что угодно достанут.
- Спасибо. Здесь тоже, наверно, есть аптека. И вообще, я не знаю еще, сколько я у него пробуду.
- Буду ждать тебя в аптеке через полтора часа, - объявила я.
- Не доставай меня. Триш. Я все равно не смогу.
- Тебе же хуже. А я все равно пойду в эту аптеку. Ты мне позвони по мобильнику, скажи какие лекарства, а я узнаю, что там есть. Через полтора часа. Хай, - и я повесила трубку, чтобы он не успел возразить.
Тут ко мне обернулась мама, и я увидела, что она рассердилась.
- Триш, - сказала она, - я не хотела вмешиваться в твою жизнь, но ты вмешиваешься в жизнь людей. Нельзя быть навязчивой. У человека должен остаться воздух.
- Ты-то откуда об этом знаешь, - закричала я. - Тебе никогда никого не приходилось спасать. Ни за кого думать. Я должна думать об Игоре. Я знаю, как лучше для него.
- А вот здесь ты глубоко ошибаешься. Нельзя решать за человека, как и что ему лучше. Только, когда заботишься о маленьком ребенке. Твой Игорь уже не маленький.
- Все равно. Он не взрослый. А вот ты мне не должна читать нотаций. У тебя такого не было.
- Было, - сказала неожиданно мама, - я тебе просто не рассказывала. Как странно ты повторяешь меня. Мне было 17 лет. И я влюбилась в одного человека. Я даже попыталась его нарисовать. Я бегала за ним, звонила бесконечно по телефону, делала маленькие подарки, писала стихи, и вообще, не могла без него жить. И мне казалось, что он тоже не может. Он был моим преподавателем рисования - я занималась в студии. И знаешь, он сначала пошел навстречу этой любви, которая на него так обрушилась, что невозможно было противостоять. А потом он устал. Я этого долго не могла понять. Мне казалось, что я такая же, какой была, когда он меня любил. Что случилось? Поняла я все это намного позже, а тогда это было безумное горе. Так что, когда я встретила твоего папу, я долго не могла поверить, что меня можно полюбить, и ему пришлось долго меня приручать.
Вот так дела! Никогда не могла такого подумать о маме. Ничего себе!
- Мамита, - это невероятно. Но у меня все совершенно другое. Я уже обещала Игорю, и схожу в эту аптеку. Но потом я изменюсь. Честное слово. Не огорчайся.
- Не уходи сейчас, Триш, - сказала мама, - у меня плохое настроение. Побудь со мной.
- Конечно, - заверила я. - Я ухожу только через час.
Через час я сбежала и направилась к аптеке. Я уже почти подошла к перекрестку улицы Яффо и Кинг Джордж, как вдруг у меня что-то разорвалось в голове, и я упала.
Теги: Триш