В далёкие-далёкие времена  жил да был царь Давид, и была у него дочь по имени Лия.
Жил при дворе в самой дальней и высокой башне пришелец- звездочёт. Из какой он страны,  с какой стороны явился никто не знал. Да и он  никому не докладывал. А только всем представился именем Изиир.
И хотя никому ничего плохого не сделал, почему-то все его боялись и при встрече, не поднимая перед ним взора, старались обойти стороной.
Даже царь робел перед ним, как ребёнок, старался никогда не перечить и, как можно реже,  встречаться.
В один из прекрасных летних дней дочери царя Давида, необыкновенно прелестной девушке, исполнилось семнадцать лет.
Чувствуя повышенное внимание, а также восторженный и очарованный взгляд молодого приглашённого королевича соседней страны, девушка краснела и была похожа на румяное яблочко при блеске зари.
Настал момент преподносить подарки виновнице торжества. Когда дошла очередь до Изиира, он снял с себя рубиновое ожерелье и, обратившись к царю с поклоном, напыщенно произнёс:
- Позвольте мне самому надеть подарок  на шею царевны!
Чтобы не нарушить всеобщее веселье, царь позволил ему подобную  вольность.
Как только ожерелье оказалось на шее девушки, она стала задыхаться, пытаясь снять его, потеряла сознание.
Поднялся всеобщий переполох, а царь возмутился:
- Негодяй! Что ты сделал с моей дочерью?
Изиир в ответ рассмеялся:
- Отныне девушка будет принадлежать хозяину этого ожерелья.
- Как ты посмел?! Ты сначала взгляни на себя….
Но звездочёт, глядя в глаза царю, спокойно и уверенно ответил:
- Если я сниму с царевны свой подарок,  ты потеряешь дочь навсегда!
От гнева Давид побелел, как полотно, и топнул ногой:
- Стража! Схватить негодяя и заточить в тюрьму!
Схватили Изиира, а он, ехидно рассмеявшись прямо в лицо царю, сказал:
- Мне нет преград, я пройду сквозь любые препятствия, но скоро придёт момент, когда ты будешь валяться у моих ног, как самый гнусный раб. Только я буду непреклонен и твёрд, как каменные стены темницы!
- Наглец! – ещё больше возмутился царь. – Я прикажу отрубить тебе голову!
Изиир истерично покатился со смеху:
- Мне её уже отрубили! Но видишь - она при мне! Я люблю твою дочь, никому её не отдам, и ничего ты со мной не сделаешь!
По приказу царя перед тем, как совершить суд над звездочётом, его отвели в темницу.
Так печально закончился счастливый день Лии.
Гости разошлись, среди бела дня наступила непроглядная тьма. Звёзды, словно блуждающие огоньки, появлялись и исчезали  в небе, а затем со свистом  посыпались на землю. Земля загудела, дрогнула и зашевелилась, угрожая всех похоронить под развалинами…
Поднялось всеобщее смятение, все бросились к царю, пали ниц, умоляя выпустить злодея, пока не случилось большой и страшной беды.
Когда Изииру сказали, что он может покинуть стены темницы. Он, гордо отвернувшись от присутствующих, ответил:
- Пока меня царь не попросит об этом, не выйду и устрою настоящую трагедию, разрушу не только дворец, а всё его государство смету с лица земли!
Делать нечего, пришлось Давиду самому просить, чтобы Изиир соизволил выйти из заточения.
При виде царя  Изиир самодовольно потребовал:
- На колени, мой раб! На колени!
- В своём ли ты уме, звездочёт? Я даже перед врагом, превосходящим меня в силе, не стоял на коленях!
- На колени - я сказал, если не хочешь увидеть на месте твоего дворца и государства груду дымящихся развалин! – негодуя, потребовал звездочёт.
- Ты обнажаешь силу высокомерия…
Но Изиир вскрикнул:
- Молчи, несчастный! Ты сам не захотел договориться  добром, тогда я заполучу то, чего хочу, злом!
- Ты хочешь заполучить девушку, применив силу, в ответ получишь ненависть и презрение! – ответил ему царь.
- Завоеватель не требует к себе любви и уважения, он берёт то, что берёт! – победоносно ответил звездочёт, добавив: - Заметь, царь, в честном бою!
- Честных войн не бывает! Любая война развязывается, чтобы подлец, сотворивший насилие, оправдал убийство! – кинул презренный взгляд на него Давид.
- Победителей не судят! – самодовольно произнёс Изиир.
- Нет судят! Ещё как судят! Если нет ему суда на земле, то на небе ни одна капелька пролитой крови не проходит без суда и следствия! А когда всё возвращается на круги своя, берегись подлец и завоеватель, насильник и убийца, вор и грабитель! Тебе ли не знать, звездочёт, когда звёзды начинают покровительствовать слабым и униженным, тогда приходит страшная жестокая расплата! Если не спросится с тебя, то наложишь долги на семь твоих поколений!
- Всё в моей власти! – прищурившись, высокомерно ответил Изиир, наслаждаясь униженным положением царя. – Как захочу, так и поверну твою судьбу и твоей дочери! Берегись, если сейчас же не дашь клятву выдать за меня Лию!
- Такой клятвы я тебе дать не могу. Я не вправе распоряжаться чужой судьбой,  даже своей дочери.
Изиир метнул на него взгляд, полный злобы и ненависти:
- Тогда на колени! Или клятва, или ты на коленях, если хочешь, чтобы не разлетелось всё на мелкие кусочки!
Подумал царь, подумал,  с подлеца может статься всё, и встал на колени:
- Поступай, как знаешь, но мою дочь не получишь! Каждый человек рождён свободным и имеет право выбора, которое нам предоставил Всевышний! Ты хотел насладиться моим унижением, изволь, я  дал тебе такое удовольствие….
Изиир брезгливо пнул его ногой:
- Ты и без того презренный, и не ты подарил мне такое удовольствие, а я его взял силой воли! В данный момент звёзды покровительствуют мне, если я захочу, они укажут, где лежат клады, я отыщу любые сокровища!
- Дурак кичится деньгами, а умный гордится делами! – с усмешкой ответил ему Давид.
- Подумай, я тебе предлагаю очень выгодную сделку!
- Решение судьбы моей дочери ты называешь сделкой, отнимая у меня и у неё право выбора! Ты не предлагаешь, а требуешь!
- Ты считаешь меня своим врагом, но мы без пяти минут родственники! – издевательски произнёс Изиир.
Тут Давид встал и, отряхнувшись, резко ответил:
- Ты, надутый индюк, кичишься силой и могуществом, ты можешь поступать самым отвратительным образом, но ты слаб и бессилен над сердцем и чувствами  девушки! А на свете нет ничего сильнее любви!
- Замолчи! Замолчи, старик! О, если бы не эта проклятая любовь! – с отчаянием и горечью воскликнул Изиир. – Если бы не мои страдания, боль и терзания моей несчастной души! К сожалению, ты прав! - горько заплакав, Изиир бился головой о стену, потом заметался по помещению. – Ты прав! – повторил он, а потом вдруг затих и долго сидел, обхватив голову руками. Вдруг умоляюще посмотрел на Давида. – Я могу уничтожить тебя и твою дочь, но как завоевать её сердце,  чтобы оно зажглось от страсти! Как заставить её полюбить?  Как взять счастье в свои руки?
В ответ Давид глубоко вздохнул:
- Проигрывать надо уметь, чтобы с честью выходить из игры.
- Смириться?! Нет, никогда! Я убью каждого, кто посмеет к ней прикоснуться! Слышишь, царь, твоя дочь будет принадлежать только мне! – кричал Изиир, задыхаясь. – Уходи! Я больше не хочу тебя слушать! Уходи! – и он беспомощно опустился на пол, сел, упираясь спиной о стену, отчаянно воскликнул: - О, судьба! За что ты так ко мне безжалостна?! За что обрушила на меня тягостные муки любви?! Обрекла на вечные страдания и скитания! Почему от самого прекрасного чувства на земле я получил только  горечь от разлук, жгучую боль от  потерь?! Но я буду бороться до конца, каков  бы ни был результат! Я буду стоек до конца! – и он вышел, захлопнув за собой дверь.
После разговора с Изииром, Давид понял, что над дочерью сгущаются чёрные тучи. Он обдумывал создавшееся положение, пытаясь найти хоть какое-то решение. Но мысли беспорядочно путались. Так и не найдя выхода, царь решил поделиться с дочерью всем услышанным от Изиира. Обуреваемый предчувствием неотвратимой беды, сердце отца белело и ныло кровоточащей раной, он рассуждал:
- Тайнами и недомолвками не прикроешься от  бед и несчастий! Решается судьба моей дочери,  и я обязан ввести её в курс дела, а, посоветовавшись, можно предотвратить или упредить надвигающуюся беду! – и, полный решимости, он  пошёл в сад, чтобы немного успокоиться, разогнать тревогу и обдумать беседу с дочерью.
Каково же было его удивление, когда он увидел в саду гуляющих, счастливо смеющихся, беседующих Лию и Гастона, чему несказанно обрадовался:
- Я несказанно рад, что ты чувствуешь себя прекрасно! – обнял и поцеловал дочь.
Но не смог скрыть от внимательного взора дочери своё внутреннее состояние тревоги  и беспокойства.
- Помимо моего состояния здоровья, Вас что-то волнует и тревожит ещё, батюшка! И не пытайтесь тщательно скрыть свои чувства под улыбкой весёлости и беззаботности! Вам это не удаётся.
- Нет! Нет, всё хорошо! Всё в порядке! Я….
Но Лия требовательно повторила:
- Батюшка, Вы пытаетесь меня обмануть, подавая тем самым нехороший пример для меня! – и,  решив поиграть на чувствах отца, надула губки. – Я могу заболеть, не огорчайте меня, пощадите моё здоровье!
Наконец отец уступил просьбе дочери, рассказал всё без утайки о встрече с Изииром, не утаив и свои унижения.
- Я вызову его на дуэль! – возмущённо  воскликнул Гастон.
- Нет! Нет, этого нельзя допустить, необходимо найти более разумное решение! Чтобы достичь над врагом превосходства и победы, необходимо знать его тактику! А мы пока не знаем, что хочет предпринять наш враг! – сказала Лия.
Отец искренне обрадовался, что его дочь столь рассудительна, нежно поцеловал ей руку:
- Я спокоен за страну, у меня достойная преемница!
Гастон тоже смотрел на девушку с восхищением.
Но тревожная мысль не покидала отца, и он предупредительно сказал:
- Нам необходимо сделать так, чтобы ты, доченька, не встречалась с Изииром!
- Напротив, я постараюсь с ним встретиться и выведать его тайные мысли!
- А вдруг он похитит тебя? Перед нами опасный и коварный враг, обуреваемый своими замыслами. Он решителен и беспощаден!
- Я согласен с Вами, если позволите, я буду сопровождать её повсюду! – поддержал царя Гастон, на что получил согласие.
На следующее утро Лия проснулась раньше обычного и, никого не потревожив, очень волнуясь, направилась в башню, где находились покои звездочёта.
Ледяной страх пронизывал всё её существо, холодный пот выступил на руках и на лице. Казалось, к ногам прикованы стокилограммовые гири. Тяжело ступая по крутой винтовой лестнице, она превозмогла в себе  ужас и стала подниматься наверх.…
Стояла гробовая тишина, и только стук её сердца, бешено бьющегося в груди, как ей казалось, нарушал эту давящую и угнетающую тишину.
Тускло мерцающие светильники горели ровно. Это говорило о том, что сюда не проникает свежий воздух. И чем выше она поднималась, тем труднее становилось дышать.
Наконец, она предстала перед дверью, за которой таилась зловещая угроза её жизни. Она постучала.
С раздирающим душу скрипом дверь отворилась, обнажая совершенно пустую комнату.
Как бы преграждая ей вход в помещение, перед ней предстал Изиир:
- Чем обязан столь высокой чести? – спросил тот,  не удивившись, как бы зная, что это должно было произойти.
Стараясь не показать своего волнения и страха, Лия улыбнулась:
- Видите ли, я знаю каждый уголок дворца, а здесь ещё ни разу не бывала, мне интересен мир космоса и вселенной. И хотелось бы хоть разок обозреть движение звёзд!
- Вам действительно это интересно?! – заблестел металлическим холодом взгляд звездочёта.
И вдруг Лия заметила, что на его щеках вспыхнул нездоровый румянец, отливающий желтизной.
- Что с вами? У вас нездоровый вид! – попыталась выглядеть заботливой девушка.
- Всё в порядке! – ответил Изиир, польщённый её вниманием.
- Тогда пригласите меня в свои апартаменты! – с упрёком заметила девушка.
- Да, да! – спохватился он. – Простите! – поклонившись, уступил проход.
- Как вы живёте, не имея ни стола, ни кровати? А где телескоп? Как вы наблюдаете за звёздами? – засыпала его вопросами девушка.
- Я живу… - в замешательстве Изиир взял её руку, поцеловал.
Прикосновение холодной руки и ледяной поцелуй бледных бескровных губ  повергли её в шок:
- Почему вы так холодны? В  вас не пульсирует кровь?
Как бы сконфузившись, он обдал её пронизывающе-фосфорическим, потухшим взглядом…
- Да, во мне нет крови, я обитатель холода и мрака!
Сердце девушки леденело и стыло от страха, и она решила покинуть жилище этого странного и холодного типа:
- Боюсь, что уже заметили моё отсутствие, не хочу…
Но Изиир преградил ей путь:
- Прошу Вас, не покидайте меня, выслушайте! Мне необходимо высказать, выплеснуть моё внутреннее состояние, оно слишком тяготит меня! Не рассчитывая на сострадание, прошу, хотя бы просто выслушайте! – он умоляюще и беспомощно смотрел на неё.
Она боялась до него дотронуться, вместо того, чтобы отстраниться и выйти, продолжала стоять, ни жива, ни мертва. Голос задрожал, когда она согласилась:
- Только прошу вас быть кратким и предельно ясно выражать свои мысли!
Изиир начал рассказ:
- Это было много лет назад, я был молод и весьма хорош собой. Я работал садовником и однажды в саду встретил ту, которую полюбил с первого взгляда. Девушка была принцессой, и потому я не мог её видеть, она была всегда окружена людьми, да мы, простолюдины, и не посмели бы бросить на неё взгляд, если только украдкой.
Я очень любил свой мир цветов и любил выводить новые необыкновенные сорта. Увидев мою бархатную фиолетовую розу, девушка пришла в несказанный восторг и пожелала её получить только из рук садовника в знак благодарности за мою работу. А когда я подавал ей цветок, наши взгляды встретились и в страстном порыве слились навсегда…
С тех пор я срезал ей каждый день всё новые и прекрасные, как она сама, цветы. Потом начались тайные, полные нежности, страстных порывов любви, встречи…
Но ничего тайного на свете не бывает, скоро дошло до царя, что между нами пылкие чувства.
Меня, конечно, сразу схватили, осудили за нарушение неприкосновенности личности и за покушение на честь высокочтимой особы, но не оглашалось, на кого. В результате мне отрубили голову.
Вскоре её выдали замуж за достойного человека, твоего отца, принца Давида.
Она много лет страдала, тоскуя обо мне, плакала…
Её слёзы тревожили мою не дожившую и страдающую от разбитой любви душу.
Чувства были не выплеснуты, остались нетленными, продолжали будоражить.
Я просил, молил Всевышнего, чтобы он прислал ко мне любимую, чтобы мы оба обрели покой. Но тот был немым и глухим.
И только через много лет Всевышний внял моим мольбам и просьбам. А когда передо мной предстал предмет вожделения, это была испещрённая глубокими морщинами, иссушенная слезами старуха. Она для меня была чужая, я её оттолкнул.
Моя душа, сожжённая страстью, жаждущая любви, стала неприкаянно скитаться и блуждать в холодных просторах вселенной, во тьме, среди звёзд. Я с тоской взирал на голубую и самую нежную среди других планету, где когда-то любил и был любим.
Однажды я встретил Чёрного Демона, внимая и слушая, о чём плачет и стонет моя истерзанная душа, по моей просьбе он дал мне бренную оболочку и вернул на вожделенную мной землю. Когда я оказался здесь, я увидел ту, что любил. Ты её дочь и копия.
От его рассказа девушка пришла в полное смятение, почувствовала жалость к этому несчастному и, осознавая то, что перед ней призрак, добивающийся её  расположения, поняв, что над ней нависла смертельная опасность, стояла бледная, как изваяние, высеченное из мрамора.
А Изиир продолжал говорить:
- Теперь я покину этот мир только с тобой, но мне необходима взаимность! И я добьюсь её, чего бы мне это не стоило!
Иначе я буду преследовать тебя как  тень  и не позволю никому и никогда подойти к тебе! –  он неровно рванул ворот рубашки, обнажив на шее рубиновое ожерелье.
Царевна снова почувствовала его на себе. Оно обхватило её крепкой удавкой. Девушке стало трудно дышать, она невольно сделала движение рукой, пытаясь скинуть с себя  ожерелье.
Увидев её замешательство, звездочёт попытался успокоить:
- Я же не снял пока с тебя свой подарок, сниму только тогда, когда услышу положительный ответ.
Наконец,  подавив в себе страх, она с большим усилием шагнула к выходу, боясь, что Изиир будет её преследовать, сказала:
- Благодарю вас, теперь мне необходимо побыть одной, чтобы как следует всё обдумать.
Совершенно ошеломлённая, вышла она из комнаты, её ноги подкашивались, отказывались слушаться. Собрав все силы, схватившись за поручни, медленно стала спускаться вниз….
На полпути её встретили Гастон  и  испуганные слуги.
Увидев мёртвенно-бледную Лию, юноша успел подхватить её.  Теряя сознание, она упала  к нему на руки.
Много дней и ночей отец и Гастон не отходили от постели бредившей в забытьи девушки, наконец, настал счастливый момент, когда она пришла в себя.
Не упустив ни малейшей подробности, поведала всё, что пережила  за   жуткие минуты беседы с Изииром.
Услышав её рассказ, отец совсем растерялся и сник:
- Чем я прогневил свою судьбу? Как избавиться от покушавшегося приведения? Почему скрестились наши судьбы?
Гастон пытался его успокоить:
- Дочь Вы не потеряете, я буду сражаться с ним!
- С  призраком?! – горько усмехнулся царь.
- Я буду сражаться с ним! – твёрдо и уверенно повторил Гастон. – Чего бы мне это ни стоило, даже ценой собственной жизни.
Глубоко вздохнув, царь почти выдавил из себя:
- У нас единственный выход - обратиться за помощью к отшельнику Саваофу.
- Раз иного пути нет, я отправлюсь к нему! – решительно подхватил Гастон.
- Батюшка, я поеду с Гастоном! – сказала Лия. Отец и Гастон возразили одновременно, но она была непреклонна: - Батюшка, мне очень страшно! Его холодные, мёртвые, ничего не выражающие глаза теперь будут преследовать меня повсюду! Даже если не так, мне будет это казаться!
- Да! Он вас загнал в угол и мне ничего не остаётся, как благословить вас, дети мои, и отправить в опасный путь! – сказал отец и горько-горько заплакал.
Провожая детей в дорогу, царь надел на Лию образок матери:
- На свете нет ничего сильнее любви и благословения матери, охраняющего нас во всех путях-дорогах! Её чистая и искренняя любовь все преграды разобьёт, все беды разгонит, и дитя своё на светлый  путь  выведет!
Пока Лия и Гастон не скрылись из виду, отец стоял и смотрел им вслед…
Сколько они ехали, уже и сами дням счёт потеряли, только преградило им путь широкое и глубокое море. Что им дальше делать и как путь продолжить  не знают. Сели на берегу, пригорюнились.
И вдруг плывущий корабль увидели, обрадовались, стали кричать,  там их услышали, лодку послали. Взяли на корабль, лучшую каюту предоставили, изысканными кушаньями стол накрыли. Через некоторое время к ним капитан вошёл, заботливо спрашивает:
- Довольны ли гости приёмом? И не требуется ли чего ещё?
Гастон любезно попросил капитана отобедать с ними, спросил:
- Чем обязаны столь любезному приёму?
Капитан шутливо ответил:
- Нас за вами Ангел-Хранитель прислал, охранять приказал!
И любезно откланялся.
Когда вышел капитан, Лия судорожно схватила Гастона за руку:
- Это он! Мы в ловушке! Ты обратил внимание, как он вышел? Он не повернулся к нам спиной! Только призраки так ходят! А эти металлически-холодные глаза, его мёртвенно-ледяная улыбка! Я теперь никогда не забуду этот мёртвенный, неподвижный  и ничего не выражающий взгляд! Что нам делать, Гастон?
- Что-нибудь придумаем! – пытался успокоить её юноша. – Не надо так волноваться!
- Мне ужасна одна мысль, что он рядом! – не смогла пересилить волнение девушка.
Гастон попытался открыть дверь, но тщетно, тогда он метнулся к иллюминатору, хотел разбить, но глухой стук по стеклу утопал в тишине.  Он начал выламывать дверь.
После нескольких усиленных попыток дверь всё-таки поддалась, и они окунулись в кромешную мглу…
Держась за руки, чтобы не потеряться, на ощупь продвигались вперёд.
Воздух был настолько спёрт и тлетворен, что при каждом вздохе к горлу подступала тошнота.
Когда, немного привыкнув к темноте, осмотрелись, поняли, что находятся в склепе. Дикий, леденящий сердце страх и ужас чуть не повергли их в безумие.
После долгих и мучительных поисков выхода силы  начали их покидать, они поползли….
Наконец увидели тоненькую щёлочку света.
Как струйку слабо текущей воды, они  вдыхали  воздух, понемногу приходя  в себя.
Вдруг Гастон  радостно воскликнул:
- Я слышу голоса!
Лия тоже приложила ухо, прислушалась:
- Тебе не показалось, я тоже слышу голоса! –  тревожно прошептала она. - А вдруг это опять его проделки?
Но Гастон её уже не слышал, яростно колотил в дверь, взывал о помощи.
Дверь сама потихоньку со скрипом открылась…
Вышли из склепа, глядь, они в городе оказались. Обрадовались, на огоньки, светящиеся впереди, побежали.
А как прибежали, всё обошли, ни огонька, ни единой души не нашли. Только ночь глухая их окружает да ветер бродягой рыщет и, как хулиган-разбойник, свищет.
Попытались из города выйти, до окраины дошли и наткнулись на кресты, поняли, что по кладбищу бродят, выхода не находят.
Наконец врата увидели, поспешили к тем вратам, а тут на них нечисть всякая навалилась, страсти-мордасти показывать начала.
Черепа летают, перед носом зубами клацают, укусить пытаются. Гастон их шпагой рубит,  они рассыпаются.
И только один шаг осталось сделать, чтобы с кладбища выйти, скелет их крепко обнял, дыхание перекрыл, саркастически смеётся, целовать пытается. Гастон его бьёт, он смеётся, не рассыпается. Гастон уже из сил выбился, а тому хоть бы что.
Тогда Лия из его объятий вырвалась и тем, что под руку попало, его сзади оглушила. Скелет со звоном и стоном по каменному настилу рассыпался.
Только от скелета отделались, на них какие-то липучие твари напали, с Лии образок сорвали и куда-то пропали.
И тут сзади Лия и Гастон дыхание почувствовали, оглянулись, а на них костлявая старуха кинулась.
Гастон её шпагой бьёт, а она на него с косой нападает.
Сколько бы бились - неизвестно, только Изиир в чёрном плаще вихрем налетел, Лию схватил, в поднебесье полетел…
До облаков долетел и радостно закричал:
- Наконец-то я получил то, о чём много лет мечтал!
Молодец растерялся и, не зная как любимую спасти, от отчаяния шпагу схватил, начал рубить всё подряд вокруг себя….
И вдруг перед глазами что-то блеснуло, поднял, а это образок, что у Лии липкие твари украли.
Он образок поцеловал, на себя одел, после этого Изиир сразу руки разжал, девушка камнем вниз полетела…
И вдруг забрезжил рассвет, перед ним облачко белой дымкой расстелилось, затем лёгкой, прозрачной пелеринкой вверх поднялось, навстречу девушке полетело. Пуховой периной её окутало и плавно на землю опустило.
Коснулась Лия земли, глаза открыла, сладко потянулась и удивилась:
- Как же я уснуть могла? – и свой сон рассказывать начала. А Гастон её сон подхватил, до конца рассказал, а потом сказал:
- Утро вечера мудренее! – вышли из кладбища, снова в путь-дорогу отправились.
Повстречалась им на пути деревня, только они  побоялись в неё войти, им новые  проделки Изиира мерещатся.
В кустах неподалёку спрятались, за деревней наблюдают, прислушиваются, о чём люди говорят, к людским взглядам внимательно присматриваются, не мертвы ли они…
А когда убедились, что это нормальные живые люди, из укрытия вышли, в крайний дом постучали, на ночлег попросились.
Приняла их крестьянская семья как родных, а как узнали хозяева, что перед ними царские дети, всполошились, хотели ниц упасть, но молодые пришельцы их остановили, за гостеприимство поблагодарили. А чтоб на хозяев беды не накликать, свои происшествия без утайки рассказали.
Выслушал их хозяин и сказал:
- Я крестьянин безграмотный, простолюдин, не моим малым умишкой управлять, а что касаемо Нечистой Силы да призраков-разбойников, как с ними справиться, большой опыт имею и Вам помогу! Как в путь-дорогу отправитесь, петушка дам, и что бы ни случилось, не расставайтесь с ним!
- А что проку в петушке? – удивился Гастон.
- Петушок раньше всех просыпается, зарю и рассвет кличет, а заря из-за гор занимается, Нечистая  Сила свою власть теряет и падает ниц.
Как ни крепок сон молодецкий, Гастон с первыми петухами проснулся и слышит, как петух на забор взлетел, крыльями, как руками, похлопал и, что есть мочи, озорно запел:

        - Просыпайся заря, просыпайся земля!
        Мой хозяин-крестьянин в поле идёт.
        Вспашет землю, взлелеет,  посеет.
        О тебе, о себе, обо мне позаботится,
        Будь и ты к нам добра и заботлива,
        Урожаем богатым осыпь-одари!

Царские дети с удовольствием грубой крестьянской пищи откушали и снова в опасный путь отправились.
Проводил хозяин гостей аж до самого леса, а на прощание напутствие дал:
- Оно очень опасно, когда не доживший свой век убиенный человек на тот свет уходит, он потом убийцу находит, семь поколений преследует и жестоко мстит! А когда ты домой вернёшься, – обратился к Гастону: - На самую высокую башню дворца флигелька-петушка поставь. Если чист ты душою, неповинен в убийстве, но с таковыми судьба связала, петушок-флигелёк защитит. Откуда Чёрная Сила идёт да бедою грозит, укажет и всегда от бед охранит.
Как прощаться стали и руки друг другу пожали, Гастон добрую горсть золотых подал.
Укорил мужик царевича:
- Я тебе петушка не продавал, о цене не сговаривался. Я от чистого сердца доброму человеку руку помощи подал! - а потом помолился, чтобы всё сбылось и исполнилось. - А за Божье слово денежку брать – себя на неудачи обрекать!
А Гастон, улыбнувшись ему, возразил:
- Сколько твой певец стоит, мы не рядимся. За добро благодарю, да чтоб деток твоих чёрный день врасплох не застал! А за добро не отблагодарить – себя в омут опустить!
Тут мужик хитро усмехнулся:

                            - Ты царский сын, я простой мужик,
                            Что за дело тебе, как я буду жить?!
                            Вам ли, царской особе, заботиться?
                            О крестьянском-то чаде особливо!

Тут царевич его укорил:

                            - Дети мы все, Бог – родитель наш,
                            А родитель един – неразрывная нить!
                            Кто ту нить разорвёт – сорняком проживёт,
                            Для себя паразит благоденствия рвёт.

                            Ведь крестьянин-мужик -  это корень страны,
                            А где корень здоров, - древо крепкое!
                            А заботливый царь, как глава семьи,
                            Мы в едином строю идём в  вечное!

Поклонился  мужик  аж до самой земли:
- Спасибо, царевич, за державу спокоен я! С добром и совестью управлять будешь, а самое главное – с Богом в душе!
Совет Вам да любовь!
И поехали молодые дальше.
Доехали до лесной опушки, закат из-за верхушек запылал, зардел, и решили Лия и Гастон здесь на ночлег остановиться.
Костёр развели, петушок у Гастона на плече покоится, а чтоб им не уснуть, друг друга разговорами занимают.
И вдруг  девушка всполошилась:
- Он здесь! Он меня по руке погладил!
-  Мы спать не будем, да и петушок с нами, пусть попробует что-нибудь сделать! – успокоил Лию Гастон.
Сидят молодые у костра, а ночь тихо на землю спустилась, холодным тёмным покрывалом окутала…
Тяжёлый сон усталость одолел и веки сомкнул. Не заметили Лия и Гастон, как уснули, а, сколько проспали - не знают, от пронизывающе-ледяного холода проснулись и видят, что петушок с Изииром сражается, шпорами, что есть мочи, бьёт и яростно в глаза клюёт…
Долго сражались, яростно бились и, наконец, чёрный плащ призрака, как слепой мотылёк, над пламенем костра заметался.
А огонь неистово взревел, искры затрещали, пепел взрывом взметнулся…
Языки бушующего огня чёрный плащ Изиира лизнули, как бы на вкус попробовали  и   поглотили.
Рухнув в самое сердце полыхающего цветка, Изиир издал душераздирающий крик, огласив эхом округу…
А с востока  плыла серо-голубая, нежная пелена рассвета.
После страшных испытаний и мучений Лия и Гастон наконец-то облегчённо вздохнули, да только о сгоревшем петушке загоревали.
И вдруг слышат, сзади петушок крыльями захлопал, во всё горло загорланил:

                       - Заря-зоренька занимается,
                       Утро доброе просыпается!
                       А кто рано встаёт, тому радость даёт,
                       И любовь за собой нас к добру приведёт!

Увидели петушка, несказанно обрадовались:
- Ах ты, милый, дорогой наш «разбойник», ты жив! – стали петушка ловить. А он так ловко от них уворачивался и убегал, что они устали, от росы промочились. На брёвнышко отдохнуть присели, петушок сам на плечо Гастона взлетел.
Охапку полевых цветов набрали, домой поехали.
Петушок у Гастона на плече сидит, и победные дифирамбы в свою честь горланит:

             - Нечистая Сила ночью крадётся,
             Да только с петюшей сразиться придётся.
             Я храбрый и стойкий боец  разудалый!
             Как шпорой ударю, выколю глаз,
             Победой сверкаю, как яркий алмаз!

В селение заехали, он на публике спел:

                         - Вот и сказке конец,
                         Кто слушал, тот молодец.
                         А кто в кино смотрел,
                         Много больше узрел.
                         А кто сам прочёл,
                         Больше понял и учёл!

Теги: ВЛЮБЛЁННОЕ ПРИВИДЕНИЕ автор: Евгений Крымов Мамины сказки